Мои учителя и наставники. Признание в любви
Вот, все-таки, нет худа без добра, а не будь этой возможности признаться в любви своим учителям, педагогам и наставникам в рамках обозначенного нами онлайн-биеннале, кто знает, когда бы еще (а может, и никогда), смогла бы я так плотно, стараясь не упустить ничего важного, признаться в любви. Им, моим самым близким и давно уже далеким, вложившим в тот объем моего Я каждый — частичку своего света, — я хочу сказать СПАСИБО.
Мама… Она была со мной недолго, всего двенадцать лет, оставшись навсегда образцом горения для людей. Может, это и есть альтруизм — да, но когда мы читали по литературе в классе, кажется, восьмом, «Данко» Горького, — я видела в нем маму. Вот это вот: «Возьми свое сердце, зажги его смело, отдай его людям, чтоб вечно горело», я всегда считала: это о моей маме. Она и сгорела, оставшись для многих знавших и помнивших ее образцом бескомпромиссной правды и совести. Маму начальник промтоварного ОРСа пригласил из рай. исполкома возглавить отдел кадров и парт. организацию со следующим, примерно, пожеланием: «Никто, кроме Вас, наших торгашей к совести не призовет». Да, если бы все коммунисты были такими…
Самое важное, что я получила от первого своего и главного в жизни наставника — правило чести. Не врать, не кривить душой, все делать искренне, по совести. А еще (может, знала, что рано уйдет и готовила к этому) — быть самостоятельной во всем, браться смело за все незнакомое, учиться и осваивать новое. И — не бояться одиночества. В детстве я часто болела, мама обкладывала меня подушками, пододвигала к дивану стол с книжками, альбомами, красками, ножницами, клеем, цветной бумагой и прочим, — и уходила на работу. В обед прибегала, кормила и снова уходила. Так я научилась лепить, рисовать, создавать визуал придуманных образов, а главное — читать и писать. Я просто срисовывала буквы из книжек, и в четыре года уже могла прочесть то, что было интересно.
У меня была няня (тогда не сидели с ребенком до трех лет, а лишь до трех месяцев), а потом — череда детсадов. Самый плотно оставшийся в памяти — детсад номер десять Северного разреза. Здесь я единственный раз в жизни осталась на второй год (не взяли в первый класс из подготовительной группы из-за дня рождения в январе, тогда шестилеток не жаловали), и пришлось мне пройти весь курс «обучения» подготовишек дважды.
И как после этого я должна была учиться в школе? Только на «отлично».
Так вот, совсем недавно, на открытии выставки к Году педагога и наставника, к нам в музей пришла согнутая почти вполовину, но со звонким юным голосом, Алла Ивановна Мишукова. Она буквально вынырнула из-под моей руки, указывающей на фото знаменитой женской городской баскетбольной команды шестидесятых годов, державшей (при совсем не баскетбольном росте участниц) первенство области десять лет подряд.
Алла Мишукова — третья
«Учитель продолжается в своих учениках»
Сожалея о том, что до нас не дошли имена и фамилии легендарных спортсменок, услышала: «Да это же Нинка! А это я! А это -…».
Поражаясь, как и все присутствующие, такой нежданной удаче, я вглядывалась во, вроде, незнакомый мне профиль маленькой согнутой женщины, и что-то смутно знакомое вставало предо мной с каждый ее звонким словом.
— Подождите, подождите, а Вы в детсаде десятом не работали?
— Как это — не работали? Я там тридцать лет…
— Музыкальным руководителем?
— Конечно.
— Ой, как я Вас помню!
— И я тебя, Лена.
Боже мой… Вот это да…
Пусть кому-то это смешно, кто-то не поверит, но все свои основные познания в музыке я получила за два года пребывания в подготовительной группе на музыкальных занятиях Аллы Ивановны.
Да, и до сих пор помню всех русских композиторов и их произведения, и нотную грамоту, и танцы, и драматические постановки.
Особо я блистала, готовясь к первому классу, на второй год. Ведь я единственная уже знала и помнила всю программу, всегда тянула руку, отвечала блестяще, мне нравилось быть знатоком музыки в глазах одногруппников, а похвала Аллы Ивановны побуждала вновь и вновь стремиться к своему звездному часу. Как же не сказать спасибо своему, пусть детсадовскому, но наставнику, настоящему, оставившему след в жизни.
