Кукольная проекция крестьянской жизни

Обозначив одной из задач проекта-победителя Президентского фонда Культурных инициатив «Истоки русской культуры земли Черемховской» восстановление сибирской народной куклы, мы, конечно, понимали, что это очень непросто.

Во-первых, мы знали, что подлинных кукол ни в нашем музее, ни в фондах краеведческого музея Черемховского района не имеется. Во-вторых, политика борьбы с мещанством, объявленная в пятидесятых годах прошлого века, затронула и народную куклу, и из многих музеев такие образцы народной культуры просто изымались.

Вместе с тем, в эпоху Интернета, массово стали доступны обобщенные образы народной крестьянской куклы, как календарной, так и обереговой. При этом, особенный акцент на культивировании определенного способа изготовления и привязке его к изначальной местности не делался. Хотя, если это касается какой-либо области европейской части России, еще возможно выявление местных особенностей. Чего не скажешь о Сибири.

Ведь, ориентируясь на Русский Север, откуда прибыли изначально первые поселенцы, сложно отнести русскую сибирскую народную куклу именно к Вологодчине или Архангельской земле. Поскольку впоследствии в Сибири постоянно оседали новые пришельцы, теперь уже из самых разных регионов России, неся свою особую культуру. Смешиваясь с первопоселенческими, «старинными» правилами жизни, возникала особая, пополняемая, но имеющая стойкую первоначальную основу, народная сибирская культура.

Поэтому для первого экспедиционного выезда членов проектной группы в Бельск, одно из самых старинных сел Черемховской земли, было важно обнаружение в массовой практике сохранения народными мастерами традиции изготовления разного типа кукол.

Многих (или подобных) из представленных народными мастерами кукол мы встречали на различных форумах и мастер-классах в Интернете, поэтому нам особенно важным стало знакомство с местными образцами, выполненными более чем за столетие до появления всемирной информационной сети. Сказано — сделано. Отправив заявку в Иркутский областной краеведческий музей, мы получили доступ к интересующим нас музейным предметам основного фонда и, конечно, сопровождающей документации.

Инвентарные номера, присвоенные каждому музейному предмету коллекции Георгия Семеновича Виноградова, расположены с изнаночной стороны юбок кукол. Сами куклы, а всего их четыре, представляют собой скрутку с разной степенью детализации: от простого обозначения пола (с помощью детали женской одежды — юбки или добавочно выполненной груди) до кукол с руками и волосами. Одеты эти две куклы тоже по-разному: в сшитое платье с поясом и рукавами и в комплект одежды из юбки с высокой оборкой, заправленной блузой и главной обережной частью женской одежды — фартуком.

Итак, все четыре куклы, хранящиеся в Иркутском краеведческом областном музее, были собраны, согласно музейной документации, Георгием Семеновичем Виноградовым и составили, вместе с деревянной посудой и обрядовым печеньем, коллекцию быта русских старожилов.

Интересно, подумали мы, а кто такой этот ученый, имя которого мы встречали рядом с именем Петра Францевича Требуховского (ученого-этнографа пед. института ИГУ в двадцатых годах прошлого века, затем — черемховского художника, ставшего иницатором создания в городе краеведческого музея) и в воспоминаниях Ангелины Викторовны Богодаровой (поступила в Иркутский университет в 1918 году, вначале училась вместе с Виноградовым, а потом, поступив на историко-филологическое отделение в 1925 году второй раз, уже училась у прежнего сокурсника). Кроме того, мы знали, что Вадим Александрович Инешин, имя которого носит наш выставочный зал, ездил по приглашению в Ленинград к своей тете, которая когда-то, ослушавшись родню, ушла к ученому-этнографу Виноградову, ездила с ним в экспедиции, став из верного секретаря преданной супругой.

Главным делом своей жизни сам Георгий Семенович считал большой исследовательский труд «Судьбы славянского племени в Сибири», который планировал издать в четырех томах. И — трагедией, потому что весь напряженный труд по созданию этой работы в течение 29 лет пропал во время войны. Этот контраст: радость — горе, — сопровождал его в течение жизни и не отпустил даже в самом ее конце, когда, наконец-то, весной 1945 года ему присвоили докторскую степень, а в середине лета жизнь завершилась.

Итак, давно ставший классическим трудом, III выпуск этнографической секции ВСОРГО за 1925 год, — «Детский фольклор и быт».

Именно здесь Георгий Семенович выделяет алгоритм описания народной куклы, обнаруженной исследователем в этнографической экспедиции.

Виноградов. Г.С. Детский фольклор и быт,
глава «Игры и игрушки»

О куклах следовало бы сообщать:
— изображает ли описываемая кукла неопределенную человеческую фигуру или специально женскую, мужскую, детскую определенной народности;
— если у ней выделены конечности, то подвижны ли они;
— механизм движения;
— материалы, из которых состоят части куклы, способы скрепления частей;
— если сделано лицо на голове куклы, то каким образом;
— какие черты лица и каким способом намечены;
— нет ли попытки изобразить какое-нибудь определенное лицо и чье именно;
— если лицо не сделано, то почему и часто ли встречаются в данной местности такие куклы; — не сделано ли оно с какими-нибудь нарочно измененными частями, почему;
— одета ли кукла в полный костюм или частично, во что именно;
— уместные названия частей костюма;
— не является ли одежда кукол подражанием местным костюмам — современным или прежним, местным или где-нибудь виденным;
— не стоит ли изготовление, распространенность кукол, подобных этой, в связи с промыслами, ремеслами и проч. данной местности;
— не имеет ли кукла собственного имени.

Поскольку сам Георгий Семенович родился в Тулуне, и собранные им предметы бытования старожильческого населения также представляли «Тулуновскую волость»,

для нас имело смысл поинтересоваться у коллег Тулунского музея:

А НЕТ ЛИ У НИХ ОБРАЗЦОВ СИБИРСКОЙ НАРОДНОЙ КУКЛЫ, СОБРАННЫХ В ЭКСПЕДИЦИЯХ ДВАДЦАТЫХ ГОДОВ ПРОШЛОГО ВЕКА ПОД РУКОВОДСТВОМ вИНОГРАДОВА?

Оказалось, есть, да еще какие, да еще сколько!

Все хранящиеся в Тулуне куклы можно разделить на две группы по способу и материалу изготовления. И первая, самая поразительная коллекция — деревянных вырезанных кукол. Из пяти кукол бОльшая часть имеют вырезанные или нарисованные черты лица, значит, это игровые куклы. И лишь одна, первая, больше похожа на идола, имеет четко обозначенную на тулове голову, ноги и первичные женские половые признаки. Этим самым подтверждая существующую глубинную связь с сакральным дохристианским прошлым сакрального обрядового антропоморфного предмета.

Еще две куклы занимают как бы промежуточное место между идолищем безликим и идолом «оживленным» — у него вырезаны черты лица. Правда, непонятно, как такими куклами могли играть дети? Наиболее похожа на самодельную игровую крайняя, одетая в детально оформленный костюм, кукла. У нее мы видим не только тщательно вырезанные (и даже милые) черты лица, но даже (чтобы особенно походить на человека) ресницы и мобильные, отдельно изготовленные и шарнирным способом прикрепленные к туловищу руки и ноги.

Здесь же, в Тулунской коллекции, хранятся обереговые куклы, очень похожие на кукол Иркутского музея и выполненные по общей технологии.

Ну а, вооружившись знаниями о том, какие куклы бытовали в начале прошлого (и, конечно, еще раньше — в девятнадцатом веке), узнав, на что обратить внимание при описании обнаруженных экземпляров, мы отправились на поиски. В экспедиционных поездках по Черемховской земле, к сожалению (и это было предсказуемо) мы не обнаружили старинных оберегов, но узнали от носителей старожильческих традиций много интересного.

Игровые куклы. Скрутка с глазами

А в старинном и когда-то очень богатом торговом селе Голуметь мы узнали о частном курьезном случае «оживления» игровой куклы. Девочка пожертвовала своими волосами, чтобы у самодельной подаренной ей куклы тоже была голова, похожая на человеческую.

Воспоминания жительницы Бельска помогли убедиться в том, что кукла-скрутка делалась из полотенца, причем, наша респондентка Галина Ильинична Белобородова слово полотенце произносит именно так, как было принято в Ангарской традиции: полотЁнце (в этом же ряду такие слова как: веретЁнце, коноплЁ). Зная, что по Ангаре в изолированных друг от друга деревнях селились первые поселенцы, выходцы с русского Севера (а именно для северорусского диалекта характерно это Ё в существительных среднего рода), можно сделать вывод, что и в Бельске появились в 17-18 веках носители этой же традиции.

Обережные куклы

Соломенные и травяные куклы

Интересные свидетельства о существовании соломенных кукол разной направленности мы получили в Голумети и Бельске. Если Галина Ильинична Белобородова говорит о соломенных куклах, использовавшихся в обрядовой практике (сами делали этих кукол, и наряжали в платки, и сами наряжались):

то голуметская жительница Алефтина Геннадьевна Волошина вспоминает о том, что таких кукол делал только бабушка, и их нельзя было трогать. То есть, они были не игровыми. А поскольку выполняли обережную функцию, трогать их было нельзя.

Эта же традиция изготовления обережной куклы, передаваясь от старших младшим, сохранилась в Голумети и сегодня, чему убедились мы сами, прибыв для интервью в семью знаменитых жителей села — Иннокентия Семеновича и Любови Николаевны Пшеничниковых. Случайно в комнату зашла гостившая правнучка — ныне юная жительница Иркутска. В руках она держала куклу, довольно большую, как раз длиной с локоть взрослого человека. Нас эта кукла привлекла обережным крестом на груди, который выполняется только при изготовлении обережных кукол. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что основа ее — солома, а одеяние — «мамина старая рубашка». Вот это да!

Расспрашиваем девочку:

— А кто тебе сделал эту куклу?
— Сама.
— А кто научил?
— Мама.
— А почему у нее не нарисовано личико?
— Ей не надо. Она и так помогает.

Ну что, значит, традиция живет, и это один из самых главных выводов, сделанных нами в ходе изучения возможностей восстановления сибирской народной куклы нашей, черемховской традиции.

Правда, нам так и не довелось самим увидеть или записать от носителей традицию изготовления обережной тканевой куклы. И тут нам снова повезло. К нам в музей пришла Людмила Гарьевна — художник, народный мастер, много лет изучающая народную куклу в Восточной Сибири. Мало того, она еще и мастер-классы по изготовлению оберегов не один десяток лет проводила.

Так вот, Людмила Гарьевна рассказала нам о том, что настоящую обереговую куклу не делали напоказ, для ее изготовления обязательно использовалась ткань с энергетическим зарядом того человека, кто делал или кому делали. И, как правило, кукла такая сразу же убиралась с глаз долой в укромный угол, желательно за печку. Делались такие обереги для помощи к каком-то определенном деле, например, при родах, покупке чего-то большого, строении дома… А когда кукла выполняла порученное, дело успешно завершалось, уже сработавший оберег уничтожался.

Вот так, изучая имеющееся наследие, общаясь с носителями и мастерами народной культуры, мы получили основание для восстановления настоящей сибирской народной куклы. И уже после провели ряд мастер-классов по изготовлению «не интернетной» народной обереговой куклы для разных возрастных категорий: молодежи, пенсионеров и школьников.