Война в истории моей семьи

Приближается 76-я годовщина Победы в Великой Отечественной войне. Нет в Черемхово семьи, которой бы не коснулась тема войны. Сегодня я хочу рассказать о военном детстве нашей бабушки и уже прабабушки — Колесник Галины Осиповны, отметившей в марте 2021 года свой 90-летний юбилей.
Но, несмотря на возраст, Галина Осиповна — мобильный и оптимистичный человек, с прекрасной памятью и красивой душой. Она пришла к нам в музей и рассказала о своем детстве.

Детстве во время войны.

В тот страшный 1941 год маленькой Галинке исполнилось 11 лет.

Она до сих пор вспоминает 22 июня и голос Юрия Левитана: «Внимание, говорит Москва! Передаем важное правительственное сообщение. Граждане и гражданки Советского Союза, сегодня в 4 часа утра, без всякого объявления войны, германские вооруженные силы атаковали границы Советского Союза. Началась Великая Отечественная война советского народа против немецко-фашистских захватчиков. Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!».
Вспоминая о начале войны, до сих пор Галину Осиповну пробирает мороз и наворачиваются слезы на глазах. В 1939 году семья переехала из Черемхово на Малую родину отчима — Николая Алексеевича Левицкого в станицу Абинскую, ныне город Абинск, находящийся в юго-западной части Краснодарского края.

С первых дней войны отчим ушел на фронт и вернулся только после окончательного разгрома врага.

— Помню все ужасы и тяготы, пережитые нами во время военного лихолетья, и вспоминать об этом до сих пор очень тяжело и горестно. Дети того времени рано взрослели. Я помогала в госпитале — читала письма и писала весточки домой за раненых солдат (до войны закончила 2 класса), в прачечной — чистила и гладила бинты, бельё, пришивала пуговицы. Первое крещение войной мы вместе с мамой и двухлетней сестренкой Олей приняли летом 1942 года. Нам еще казалось, что немцы далеко от нас. Было это в воскресенье, в базарный день, и жили мы недалеко от рынка. Внезапно и неожиданно налетели немецкие самолеты и стали бомбить нашу станицу. Бомбы летели со страшным свистом, воем, земля разрывалась от снарядов, было темно от дыма и пыли, кричали люди. Мы, как и все жители станицы, вырыли для себя окоп, об этом заранее предупредили военные еще до нападения немцев.
И когда началась бомбежка, мы побежали в окоп. Добежав до него, я, обезумев от всего происходящего вокруг, не смогла прыгнуть в окоп и повернула с сестренкой, которая сидела у меня на плечах, обратно в дом. Спрятались в доме под большой круглый стол, раздался грохот, и посыпалось с потолка, а я вцепилась в ножку стола, закрыла от ужаса глаза и помню, что очень громко кричала. Этот крик я не забуду никогда.
После того как все стихло, мама тихонько отцепила мои руки, я не сразу смогла открыть глаза, долго не говорила. От пережитого я поседела…
Когда вышли на улицу, то увидели, что половина дома была разрушена из-за прямого попадания бомбы, а окоп наш сравняло с землей. Мама потом сказала, что я родилась в «рубашке» и всем спасла жизнь.

На улице было много раненых и убитых. Наш дом стал грудой мусора, жить нам стало негде, и позже мама нашла пустой дом, там много было брошенных домов. Кто уехал, а кто перебрался к родственникам в соседние хутора. У нас же не было родственников здесь, и мы выживали как могли. Так начались ожесточенные бомбежки и обстрелы, загонявшие нас на целые сутки в погреба и окопы.
Потом захватили нас немцы. Семь долгих месяцев мы находились в оккупации. Мы старались сидеть тихо, не попадаться немцам на глаза. Даже собаки, которые поначалу лаяли, и немцы их расстреливали, стали молчать: как их завидят, прячутся. Больше лая не было слышно.

А наши войска и партизаны находились совсем близко от нас в горах. Немцы не смогли прорваться в горы, поэтому шли постоянные перестрелки с обеих сторон. Летели снаряды и бомбы. Мы постоянно испытывали голод и страх быть раненными или убитыми. Нас могли угнать в Германию для работ или в лагеря смерти. В семье я была за старшую, когда закончился в доме керосин и антрацит для отопления керосинки, я добывала топливо для печки: собирала траву, палки, все что могло гореть.
Когда мама с сестренкой заболели желтухой, мне пришлось ходить на бойню, где немцы забивали скот, а внутренности выбрасывали нам, подросткам. Брюшина мне не досталась, смогла схватить только кишки. Немцы смеялись, что-то нам кричали, когда мы растаскивали отходы с бойни, но не трогали нас. В реке, пока никто не видел из немцев, я промывала коровий кишечник и бегом бежала с ним домой. Мама, несмотря на болезнь и слабость, чистила кишечник еще раз, я помогала ей: носила и грела воду, а потом варили из кишок бульон.
Нам подсказали: чтобы излечиться от желтухи, надо глотать вместе с едой живых вшей. Жить хотелось, поэтому пришлось лечиться таким варварским способом.
Были у нас запасы семечек и жмыха, или иначе — макуха. Сейчас молодое поколение даже и не слышало, что это такое, а так называют отходы от производства подсолнечного масла. Прессованный жмых очень твердый, но очень сытный. Грызя его, мы меньше ощущали голод. Запаслись мы им, когда разбомбили маслозавод. До сих пор не могу представить, что бы стало со мной и моей сестренкой, если б погибла мама.

Во время облавы немцы заскочили к нам в дом, мы всегда на крючок закрывали дверь, а в этот день забыли, так как не ожидали их под вечер, и мама не успела меня спрятать. Немец приказал ей собираться, полицейский сказал, что ненадолго, на какие-то работы. И осталась я с сестренкой в доме одна, а за стенкой немцы. Поблизости даже соседей не было. Когда мама не вернулась и назавтра, я отчаялась. Мы уже не хотели прятаться и ложились только под стол, в окоп уже не бежали. Я не надеялась на возвращение мамы и только плакала и думала, что мы будем делать одни.
Мама вернулась через пять дней, голодная, изможденная. Оказывается, их увели на передовую, чтобы ими прикрываться как живым щитом от наших войск. Выгрузили ночью и показали, куда идти. Под пулями они ползли и лежали в поле. И когда их осветили ракетой наши и услышали родную речь, догадались, что это русские ползут впереди.
Их было человек 20-25 — женщин и мальчишек-подростков. Многие из них не вернулись: были убиты на передовой или подорвались на минах. Маме удалось уйти от немцев ползком в темноте вместе с мальчишками, которые хорошо знали эту местность. Им удалось незаметно вернуться в родную станицу. Мы были так счастливы, что мамочка вернулась!
Многое пришлось повидать и пережить — всего не расскажешь. Видела, как сбивали наши самолеты, колонны наших измученных и голодных пленных солдат. Видела виселицы с повешенными партизанами. А сколько смертей и тяжело раненых — без рук, без ног, с разбитой головой, — пришлось видеть. Даже захороненных снова выбрасывало наружу.

Потом пришли наши. Утром 23 марта 1943 года, еще только начинало светать, залаяли собаки. Мама сразу сказала: «Наши пришли!». И правда, это шли русские войска по станице, только что освобожденной ими от немецко-фашистских захватчиков. Отходя, немцы продолжили посылать снаряды и бомбы в нашу сторону.
А когда они были уже далеко, я ходила за 60 километров пешком к родственникам отчима в поисках еды. Были они рыбаками, и я приносила от них вяленую рыбу и даже черную икру. А вот хлеба не было.
Как же тяжело было больной маме провожать меня в дорогу, с каким тяжелым сердцем ждала она меня. Ведь кругом мины, вдруг подорвусь, ведь я была совсем девчонка тогда. Ходила с женщинами далеко и высоко в горы, там, куда не добрались немцы, ходили за картошкой. Выращивать что-то у себя не было возможности. И крысы голодные нападали на нас.
Ночью не спали, охраняя друг друга и крохи еды. Стены и полы во времянке были глиняные, и крысы нагло и быстро прогрызали норы, которые днем мы старались тщательно забить. Освещать дом совсем было нечем, и нам приходилось воевать с крысами в темноте. Потом, приблизительно в начале 1944 года, был организован временный приют для маленьких детей, и я вместе с мамой работала в нем. Мама — ночной няней, а я просто нянькой. Жили мы в приюте в маленькой комнатке. Здесь мы хотя и скудно, но питались и заработали денег на отъезд.

Так мы сумели выжить, а в самом начале 1945 года приехали в Черемхово. Добирались долго, почти месяц, зато наградой нам был долгожданный день Победы.

• 

• 

• 

Закончился рассказ, и мы провели Галину Осиповну в зал, где стройными рядами стоят стенды героев Бессмертного полка. Здесь, как долгожданному гостю, она обрадовалась фотографии своего отчима, а больше всего удивилась, увидев на экране смартфона полный рассказ о его жизни: на фронте и после войны.
— Точно! Точно, так и есть, — приговаривала она.

• 

• 

• 

Но знакомство с нашим проектом на этом не закончилось.
— Вот, этого знаю.
А этот рядом с нами жил.
О, да это же наш взрывник, он работал вместе со мной на шахте.

И долго еще Галина Осиповна ходила между рядами со стендами, узнавая старых знакомых и здороваясь с ними как живыми.

---