Онлайн-биеннале. Мироощущение

Продолжая нашу виртуальную выставку связей и взаимоотношений между русскими и бурятами, нельзя не обратиться к истокам мироощущения и мировосприятия наших народов. Потому что это — изначально и оказало существенное, если не основное влияние на народную культуру и философию, ну и, как ни странно, это и роднит, и разнит наши истоки.

Хотя, по большому счету, корни-то, конечно, у всякого народа одни, общие.

Почему? А потому что живем мы все вместе издавна на одной планете, и у нас одно солнце, у всех одинаково оно всходит и заходит, и это есть основа жизни на Земле.

Правда, местоположение и характеристики местности, где проживали разные народы, наложили отпечаток на все составляющие их жизни. Так, живущие среди лесов славянские племена более ощущали защиту окружающего мира и в случае опасности знали где спрятаться. Степные народы (в нашем случае — буряты) жили на открытом пространстве, и в случае опасности тоже знали, что делать — бежать в степь. Итак, находиться на одном месте и постоянно двигаться. В этом — основа различий.

При этом, понятно, что и степень защиты поселений была различной. Отвоевав у леса территорию, полученный строительный материал использовался славянскими племенами для сооружения жилищ и общего защитного о-г-раждения. То есть, родичи, род о-го-раживался, го-родил вокруг селения из-го-родь. Так и появились первые го-рода, да по сути, вся страна славянских племен была страной градов или городов.

Вообще, о силе изначального славянского бога Рода и его влиянии на жизнь мы уже размышляли здесь.

Лес и рядом текущая река или озеро давали воду и пропитание: в лесу водились звери, в воде — рыба. Но, надо сказать, вариативность поисков пропитания, и, соответственно, занятий по жизнеобеспечению, также была обусловлена лесом и его отсутствием (в случае вырубки). Здесь появляется такой изначальный фактор, который определил направленность культуры. Это земледелие. И это — основа пищи — хлеб и другие растительные культуры.

Отношение к земле — мать-кормилица, но нужно потрудиться, чтобы она дала урожай.

У кочевых народов такой роскоши как дерево для строительства, не было. Но земля давала все, и это, безоговорочно, тоже мать-кормилица. И потому оскорбить ее, копая, нельзя. Она может перестать давать. А давала степь многое: все, что на ней росло, служило основой жизни для скота. Скот, в свою очередь, — основа жизни кочевников. Они и кочевали-то, по сути, тогда, когда трава скудела. Нужно было искать свежую сочную, дышащую землю, и так — вновь по кругу. Понятно, что городить при таком кочевом образе жизни капитальные дома, да еще и огораживать их не было смысла. Важнее была мобильность жилища, его универсальность и защитные свойства. А строительный материал давала та же степь, точнее, стада, что паслись на ней. Может, этим объясняется незаменимость в хозяйстве овечьих отар у бурят (иначе, откуда брать войлок как материал для возведения жилища?) и практически, отсутствие овец у славян.

Поскольку народы, проживающие как в лесах, так и в степях, полностью зависели от природы, они хотели быть уверенными в ее расположении. Точнее — тех сил, от которых зависело благополучие племени. А потому — поскольку все вокруг казалось живым, были и хозяева — боги у славян и духи у бурят (хотя, конечно, и боги-тенгри у них тоже были). И, следовательно, надо было заручиться их поддержкой. А как? Точнее, кто может договориться?

И там, и там это — особый человек, проводник между видимым и невидимым, людьми и духами/богами. У славян это волхвы, а у кочевников — шаманы.

И те, и другие, впадая в транс, могли проходить сквозь вертикали миров: явленного, земного, мира духов и вышнего света. И вот тут выступает на авансцену основной символ мироздания, в общем-то, единый для многих народов земли — мировое дерево.

Кстати, к этому же символу относится и тройственность членения времени: настоящее, прошедшее и будущее. В зависимости от условий окружающей среды, образ такого дерева материализовался у славян, а затем и у русских — в виде дуба (помните, у Пушкина: у Лукоморья дуб зеленый…), а у бурят — в виде лиственницы. Недаром шаманы почти всех племен предпочитали после смерти и ритуального сожжения быть соединенными с лиственницей, становясь, таким образом, ее целым и, соотвественно, духом-хозяином места. Хотя, именно в шаманских обрядах в качестве своеобразной модели мирового дерева и путешествия по нему шаман мог карабкаться на диагонально согнутую не старую березу.

Кстати, трансформация восприятия символа древа у каждого народа оформилась по-своему: у русских — в древо РОДа (где корни и умершие предки — навь, ствол — ныне живущие родители — явь, а ветви, листья и плоды — потомство — правь). У бурят же принято изображение древа в виде шаманского онгона как дуальности мира: на темное и светлое, мужское и женское, но в основном — на добрых и злых хозяев мира: духов.

Но абсолютно неполным было бы остановиться сейчас на этом вхождении основного символа мироощущения в жизнь русских и бурят. Представьте себе, и в качестве покровительства, и в определении места в мироздании, мировое древо ежедневно составляло центр жизни каждой семьи. Не верите? Тогда — внимание.

Сэргэ — ритуальная коновязь. Ставилась возле каждой юрты. Даже и юрты еще могло не быть у молодого хозяина земли, а коновязь, куда он привязывал своего коня — обязательно ставилась. Определяя, таким образом, точку места его в мире. Точнее — в системе всех трех миров.
Это уж не говоря о сэргэ в ритуальных местах — бариса. Их можно узнать по множеству хадаков (ритуальных шарфов или лент, навязанных на стволы деревьев). Это — просьбы к духам местности, и трогать их нельзя, потому как просьбы бывают разными: вдруг кто болезнь просит забрать… и вообще, оскорбишь адресата.

А вот русские пошли еще дальше. Точнее — ближе, ведь куда как ближе, когда твой собственный дом буквально представляет модель мироздания. Как так? — спросите. Просто. И сложно, и мудро, и обережно, и…

Впрочем, смотрите сами:

стены избы, ее основа — четыре угла — образ мира явленного, яви (пойти на все четыре стороны);
крыша — образ небесного мира, гармонично завершающего явь и сходящегося в одной точке;
подпол-ье — образ подземного мира, нави.

Интересно… А в самой избе? Точно, и там полно символов.

Но, впрочем, это уже совсем другая история, и мы, конечно же, посвятим ей одну из страниц нашего онлайн-биеннале «Мы вместе!».

Ведь это так захватывающе — искать и находить общие и уникальные штрихи культурных кодов наших народов — бурятского и русского, живущих рядом уже почти четыре столетия на одной, общей земле Приангарья.

---