Говорят, мысли материализуемы, и, учитывая множество случившихся в последнее время нежданно-ожидаемых событий, связанных с историей города, мы склонны в это верить. Судите сами: в 2023 году Черемховскому поселению исполняется 280 лет (это если вести отсчет от официальной даты размещения здесь в 1743 году почтового станца). Но, если обратиться к истории меж острожного сообщения (когда от Бельского острога на реке Белой конный путь к Идинскому острогу на реке Ангаре занимал два дня конного пути с остановкой на ночлег в зимовье Черемуховой пади), место будущего Черемхово уже было обжито русскими как минимум полвека: от начала девяностых годов семнадцатого века до обустройства станца на тракте к середине восемнадцатого.
Но сегодня мы обратимся к исследованию условий разрастания трактового села и создания предпосылок для формирования уже городских границ Черемхово. Перед нами три карты с разницей в сто лет.
Глядя на среднюю, мы понимаем, что такое обособленное поселение строго вдоль тракта вряд ли отражало реальную картину разрастания черемховской слободы: конечно, кроме изб ямщиков, указанных на плане начала 19 века, обязательно существовали крестьянские хозяйства вокруг - ну надо же было кормиться чем-то и самим ямщикам, и проезжающим по тракту. Какие-то из таких старожильческих поселений, известных и сегодня, мы видим на карте 1797 года. Это: Бельск (в конце восемнадцатого века его еще обозначали не как село, а по-прежнему: острогом), все три Булая - Верхний, Средний и Нижний (дивимся полноводности ныне высохшей реки Булай), Узкий Луг, Холмушино и другие. Но вот возле самой Черемховской станции никаких сколько-нибудь значимых поселений не обозначено.
Карта Иркутского уезда 1797 г.План Черемховского селения, 1802 г. Карта Черемхово и окрестностей, 1905 г.
Зато через сто лет, в начале двадцатого века (карта № 3), таких поселений насчитывается уже более пятидесяти. Между тем, изучая Списки населенных мест Иркутской губернии (а затем и области), начиная с 1893 года, мы обнаруживаем даты образования, явно указывающие на начало девятнадцатого века. Но, поскольку многие из таких селений имели форму недавнего выселка, а точнее - характерной для Сибири заимки, не было смысла фиксировать столь незначительные крестьянские образования, тем более, часто имевшие поначалу задачи сезонного функционирования.
Именно притрактовые заимки, многие из которых исчезли с расширением угольных разработок, а некоторые вошли впоследствии в черту города, всегда питали село Черемховское не только продуктами крестьянской деятельности. Сами жители заимок, относящихся к Черемховской волости, будучи крестьянами не бедными, вкладывали излишки средств как в ямщину, так и в приобретение и - затем - перепродажу угольных наделов с целью получения прибыли.
Но такая всем известная состоятельность крестьян-старожилов, отделившихся от массовых поселений, не всегда служила гарантом безопасности.
История музейной фотографии
Вот уже четыре года, с тех пор как образовался нынешний музей истории города Черемхово, это старое фото, в большой деревянной раме, страшное и одновременно притягивающее, побуждало нас выдвигать разные версии зафиксированного на нем происходящего.
Одно было ясно: это массовые похороны, а точнее - момент прощания у церковного выхода. Судя по одежде людей на фотографии, время события - начало прошлого века. Заметен и социальный статус большинства присутвующих: это крестьяне и рабочие. Возможно, шахтеры? А может, это похороны погибших при обвале в одной из шахт? Как мы знаем, похороны шахтера Баканова, погибшего на шахте Рассушина, стали поводом для массовой демонстрации и даже столкновения с властями. И отправной точкой для старта рабочего протестного движения, подпитываемого после начала Русско-Японской войны политическими ссыльными, переведенными из Александровского централа на черемховские угольные копи.
Так, может, нам известны не все случаи шахтерских похорон, ставших политическим событием? В общем, мы искали подтверждения своим догадкам в музейном архиве и дореволюционных печатных источниках, но - увы, все наши догадки так и не были подтверждены. И тут, при подготовке выставки по истории черемховского православия, мы обнаруживаем в музейных записях следующее: "На фото - похороны вырезанной в 1918 году на заимке Огородникова семьи из пяти человек". Вот это да... Стали искать на картах, и - вот она, эта заимка, совсем недалеко от Черемхово.
Карта окрестностей Черемхово 1905 г.
Мы узнали главное, но вопросов стало еще больше: кто эти люди на фото? Почему случилась такая трагедия? Наконец, живут ли сейчас потомки выходцев с этой заимки? Почему это название - Огородникова - исчезло с карты черемховских окрестностей, но не вошло в состав города? Именно эта старая фотография стала отправной точкой нашего детального исследования истории поселений Черемховской волости, многие из которых названы по фамилии основателей, и эти фамилии часто встречаются у черемховских жителей. Конечно, результаты этого исследования будут опубликованы в отдельной статье, а мы продолжаем рассказ о заимке Огородникова.
В ходе оформления выставки "Сияние русской духовности" мы подружились с отцом Николаем, настоятелем Свято-Никольского храма, мы консультировались с ним по наполнению экспозиции. Показали и это страшное фото.
Скажите, ведь это - почти единственное фото, где, пусть и фрагментарно, запечатлена утраченная Казанская церковь. Можем ли мы представить этот подлинник на выставке, насколько это будет этично?
Почему нет? Это христианские похороны, прощание после отпевания в храме по православному обычаю, вот - крест, вот иконы в каждом гробе. Вполне возможно.
Мы прислушались к рекомендации священника, но все же положили это фото не на совсем заметное место. И тут происходит следующее.
Продолжение истории Огородниковой заимки
Неожиданно к нам в музей приезжает Виктор Иннокентьевич Огородников. Неужели тот самый - потомок выходцев с заимки Огородникова?
Да, конечно, и собираю материалы для книги по истории своего рода - русских старожилов Приангарья. Может, что-то есть и у вас?
Хм, - хитро ухмыльнулись мы, - сидите крепче. Вы видели когда-нибудь эту фотографию?
Да-а, надо было видеть выражение лица нашего гостя в тот момент.
Ну, вы меня удивили. Вот - мой дед, я знал его сразу, он здесь еще молодой, а я вырос с ним и помню его очень хорошо. Он никогда не рассказывал об этой трагедии. Но я знал об этом из архивных записей. И вот - прямое доказательство - подлинная фотография.
И Виктор Иннокентьевич поведал нам историю, случившуюся на родовой заимке 105 лет назад.
9 сентября 1918 года произошла трагедия, которая потрясла не только жителей заимки Огородникова, но и соседних деревень.
В тот день на заимке в дом Ивана Капитоновича Огородникова ворвались неизвестные и зверски убили всех, кто находился в доме. Среди погибших были установлены - Иван Капитонович Огородников, 45 лет, его жена Анастасия Ивановна, 47 лет, их сын Василий, 22 лет, и жена Василия, Татьяна, также 22 лет. Кроме того, трагедия коснулась семьи Корякиных: их дочь Клавдия, 11 лет, находившаяся в доме Ивана Капитоновича, была убита бандитами, вероятно, как случайный свидетель преступления .
12 сентября 1918 года в церкви состоялось отпевание жертв нападения. На фотографии отображен момент прощания родственников с погибшими Огородниковыми перед их погребением.
Семья Ивана Капитоновича Огородникова, как и их предки, занималась землепашеством, выращивала рожь, пшеницу, овес. Иван Капитонович являлся родным братом моего прадеда Огородникова Степана Капитоновича, также проживавшего на заимке Огородникова.
В глубь веков
Вот это история... Люди, события, даты, место , - все сошлось в ней, а мы получили ответы на все наши, казалось, безнадежные вопросы. Разве не чудо? Впрочем, в ходе нашей выставки - это только одно из многих удивительных случайностей, которые иначе как чудом не назовешь.
Но встреча с Виктором Николаевичем подтолкнула нас к новому витку исследований, ведь история заимки и людей, напрямую связанных с историей города, - наша прямая задача.
Рассказывая о собранных по истории своего рода материалах, наш собеседник говорил о нескольких заимках Огородникова и упомянул самое первое фамильное поселение, когда-то, в 17 веке, располагавшееся на одном из островов Ангары недалеко от Братска.
Вот это да. Значит, первые Огородниковы (и об этом напрямую говорит расселение по Ангаре, причем, чем ближе к Енисею - тем старше по времени), вполне вероятно, являлись выходцами с Русского Севера. Мы вплотную занимались исследованиями культурной и географической принадлежности черемховских первопоселенцев в прошлом году, в рамках проекта "Истоки русской культуры земли Черемховской", ставшего победителем конкурса 2023-1 Президентского фонда культурных иницатив.
Поэтому мы сразу же обратились к одному из основных научных источников: исследованию периода русской колонизации Восточной Сибири 17-18 веков удивительным ученым - историком и экономистом - Вадимом Николаевича Шерстобоевым - "Илимской пашне".
Шерстобоев В. Н. Илимская пашня. Т. I. Пашня Илимского воеводства XVII и начала XVIII века — Иркутск : ОГИЗ, 1949.
Первое упоминание фамилии Огородников в архивах Илимского Воеводства относится к концу 17 века, в документах расследования выступления против приказчика Братского острога Христофора Кафтырева. Как следует из допроса от 24 июля 1698 года, к делу приложено несколько писем Кафтырева Пополутову. В одном из них предписывалось: «Выслать с Наратаева острова Доронкина сына да ему ж (Пополутову) привесть коня, из двух лутеево (лучшего?), которые есть у него; да сани заказные, что заказывал делать; да у Митьки Кривого сани. Да взять у Огородникова сани." - с. 215.
То есть, к концу 17 века в Братске был известен состоятельный крестьянин Огородников.
В переписной книге, составленной около 1728 года илимским служилым человеком Тимофеем Баженовым, записаны все крестьяне мужского пола Илимского воеводства и указан их возраст (Россыпь № 75, св. 9, конец книги утрачен). Бывали случаи, когда в семье имелся более старший родственник, как 60-летний дядя во дворе Ефима Огородников (дер. Суворова), дворохозяину было 10 лет, а братьям — 7 лет, 3 года и 1 год, - с. 178
Второе упоминание дает нам много больше информации, мы узнаем возраст четверых детей мужского пола - все они наследники фамилии Огородников, а также имя дяди и место жительства этой семьи Огородниковых, в которой, по всей видимости, что-то произошло с хозяином - отцом и братом.
На обеих картах с разницей в сто лет эти деревни Сувоворова обозначены, но на карте в18 века интересно обозначение выделенного от этой деревни хозяйства: "Двор деревни Суворова", хотя впоследствии такие выселки назывались более привычным словом заимка. Кроме того, к конце 19 века выделенка исчезла с карты, а две ангарские деревни с одинаковым названием стали отличаться друг от друга по расположению на Ангаре: расположенное ниже по течению селение стало Нижней Суворова.
Деревни Суворова, карта Нижнеудинского уезда 1797 г.Деревни Суворова на карте Ангары 1880 г.
Таким образом, изучая исторические документы, мы видим, на примере одного первопоселенческого рода, как шло движение и расселение на территории Приангарья с севера (Илимское воеводство, Братский острог) на юг.
Карта Шадринского сельсовета
Вначале, двигаясь вверх по Ангаре, представители рода поселились в деревне Суворова, а затем отошли от большой реки, ушли вглубь и основали заимку уже ближе к Черемхово, там, где была возможность использования незанятые пахотные земли.
Это - так называемая Первая Огородникова, дата ее основания - 1810 год. Ее местоположение отмечено на карте Шадринского сельсовета уже в советское время.
Бандитская Сибирь
Исследуя проблему криминализации общества в Восточной Сибири, и в частности, Приангарье в начале 20 века, А. А. Сысоев в статье "Криминальные сообщества Восточной Сибири в начале ХХ столетия: особенности профессионализации и становления организованных структур" отмечает наличие неизбежного преступного влияния, вследствие уголовной ссылки, еще с 18 века.
Критическое положение складывалось на Восточных окраинах Империи. Здесь на бескрайних просторах Восточной Сибири при минимальной плотности населения и фактическом отсутствии крупных промышленных центров уровень уголовной преступности значительно превышал средние показатели по стране.
Иркутский летописец Петр Пежемский, говоря об увеличении криминализации сибирского тракта, рассказывает о случае массового побега ссыльных с Тельминской суконной фабрики.
Пежемский П. И., Кротов В.А. Иркутская летопись / С предисловием, добавлениями и примечаниями И. И. Серебряникова. Иркутск, 1911. С. 151.
Подтверждение крестьянской оборонной позиции, выработанной за два века бытования в сибирской деревне, мы получили в 2022 году, записывая сибирские былички как часть фольклора.
Горячкин Григорий Никанорович, родившийся в старинной деревне Большежилкино, расположенной рядом с селом Тельма под Иркутском (откуда чаще всего совершали побег ссыльные), рассказал об устойчивой традиции как в их семье, так и во всех других домах - крепить векшу (проволоку, по которой бегает по двору собака) не сверху, а снизу.
У нас всегда говорили: «Не делайте векшу сверху, потому что если придут каторжники, они могут украсть собаку, то есть, они ее могут подтянуть за эту вот векшу.
Это каторжники беглые, еще с тех времен? Такое вот ходило поверье?
Да, такое говорили, да.
Горячкин Григорий Никанорович
Татьяна Викторовна Ковальская, известный краевед и большой друг нашего музея, в своей книге "Бельск - село заповедное" описывает воспоминания бельских жителей о бандитах прошлых лет. Вообще, Бельск пользовался дурной славой в трактовых селах еще с 18 века: проезжающие и ямщики больше всего боялись в пути нападения бельских разбойников.
К сожалению, и в начале 20 века имена страшных главарей бандитских шаек шепотом, оглядываясь, произносили жители всех близлежащих к Черемхово заимок и деревень.
Татьяна Викторовна Ковальская. Бельск - село заповедное
Были, конечно, и свои разбойники, воры, шелапутные люди. Тут уже и не по словам, а по архивным данным судить можно. Мировой судья приговаривал на четыре месяца за первую за кражу лошади, за повторную прибавлялись месяцы.
Но были знаменитые, с бандитскими замашками, воры. Таким запомнился Иван Иванович Дарский – вор, купец, ухарь, бандит. Про него говорили разное. Лихо умел делишки обделывать. Бывал лютым Дарский. Брата младшего зарезал из-за наследства. В глухой заимке, в начале двадцатых, вырезал крестьянскую семью Самойловых. Всех подчистую, деньги искал.
Судьба Дарского прослеживается в книге Т. В. Ковальской до самого конца, и на протяжении всей жизни ее отличает изощренная тяга к преступной деятельности.
Исчез Иван Иванович из Бельска в конце 20-х годов. Как уголовный преступник, отбывал наказание на строительстве Беломор-Балтийского канала. А затем, как было принято тогда, был переведен в БАМ лаг, где стал заместителем лагеря. БАМ лагерь – это лагерь политических заключенных, это рабочая сила, построившая вторые пути от Байкала до Амура. Начальниками служили самые отъявленные уголовники-преступники, прибывшие с Беломорканала.
Дарский, бельский мироед, единственный настоящий кулак, бандит, кровожадный и беспощадный, пришелся к месту и из уголовника превратился в орудие наказания для иннакомыслящих.
После войны случился еще один эпизод, связанный с Дарским. Один молодой бельский житель после окончания школы милиции получил назначение на Западную Украину. Прибыл в пункт назначения, как водится, явился в исполком. И в кресле руководителя увидел… Ивана Ивановича Дарского, поседевшего, постаревшего. Он, конечно, к нему – здравствуйте, мол, вот где пришлось односельчанам встретиться. Тот ему возражает – ошиблись, мол, меня зовут так-то и так-то. А голос Дарского, да и внешность его. Молодой милиционер его мальцом видел-слышал, а детская память цепкая. Написал он матери письмо в тот же день об этой удивительной встрече , женщина с соседями поделилась новостью, весь Бельск говорил о Дарском.
Вдруг через несколько дней приходит в дом горькая весть - убит милиционер на Западной Украине. Завздыхали, заговорили бельчане - это уж, как пить дать, Дарский постарался.
(Ковальская Т.В. Бельск – село заповедное, – с. 120-121)
Рассказы о преступных деяниях Дарского и его сподвижников подтверждаются воспоминаниями других жителей Черемховской волости. Так, в автобиографической книге "Ванька Наташин" Иван Иванович Кулешов, житель села Бажей, представитель двух старожильческих родов: Кулешовых и Бельковых, рассказывает о встречах как с самим Дарским, так и его ближайшим подельником Слесаревским.
… Гость с седой бородой был сам Слесаревский, близкий друг самого Дарского, по грабежам и убийствам, о котором в народе ходило много зверских и страшных слухов. Ванька его увидел в первый раз, он много пил самогонки, бахвалился, вел себя нахально, свободно рассказывал свои преступные похождения и наводил страх и ужас, да такой, сто у Ваньки вытеснило все, произошедшее с Игнашкой (которого убили накануне). И он стал слушать этого наглого и уверенного в том, что ему здесь никто ничего не сделает.
На месте он спокойно не сидел, беспрерывно двигался, жестикулировал не только руками, соскакивал, выгибался, строил рожи своим непривлекательным лицом. Рассказывал он о сильном, выносливом коне по кличке Пророк, на котором они с Дарским выезжали на «паужны», это время между обедом и ужином, в сторону Балаганска с бурятским населением, верст за восемьдесят и больше. «Погостюем, – как он скромно выражался, – у бурят (то есть, ограбят), и утром дома».
Иван Иванович свидетельствует о разбойном промысле Дарского и Слесаревского, грабивших как богатых бурят, так и любых жителей, которым посчастливилось разбогатеть, например, прибывших с золотых приисков. Интересна прямо-таки живописная картина "освобождения" бывшего золотоискателя от привезенного золота, описанная И. И. Кулешовым.
Отец Ваньки относился к бандитам с презрением и не боялся. И мог сказать в глаза что угодно. Первый раз спросил, когда Слесаревский рассказывал, как они убивали китайцев, приезжавших с золотом с приисков. Эта история известна была народу. Там гибли не одни китайцы, а всякие. Слесаревский, стараясь оправдаться, рассказывал историю о том, как разбогатевшие на приисках старатели, приехав в Черемхово, кутили, не зная куда тратить деньги, стремясь «очиститься». Вот тут-то добровольные «помощнички» из банды Дарского им и помогали.
«Выглядел такой «герой» отменно от местного населения. Из дорогого материала широченные шаровары на нем, лакированные, со сборками, лакированные сапоги, шелковая рубашка с золотыми пуговицами, шелковый, с кистями, пояс, сопровождает его легкомысленная и разнообразная толпа, в ожидании поживы. Достается она в разном виде, как герой придумает. Вот он запустит в шаровары в карман руку, вытащит горсть монет и скомандует: «Кидаю на драку!» Полетят монеты в толпу, поднимется возня, хватают монеты, с пылью прячут в рот, чтоб другой не отобрал, начнется драка, разобьются в кровь, а герою весело. Или найдет желающих биться на кулаки, бороться, а потом щедро плотит победителям. Бывает, что не захочет идти в ворота, заставит рядом с ними разобрать забор, ставит за это водку и деньги. Покупает кусками целыми дешевого ситца, берет лихого извозчика, заставит гнать лошадей сколь есть духу по улице, кусок ситца возьмет за край сначала и выкинет сзади повозки, кусок разматывается, стелется по дороге. Набегают бабы, начинается свалка, хватают, рвут, дерутся, а приискатель доволен. Вот так очистится до последнего гроша, и снова – на прииск.»
Вот мы и договорились с хозяином, что, как прибудет кто стоящий, есть деньги, золото, он нам даст знать. В условленный час прибудем, постучим, хозяин отправит его открыть дверь. Ну, мы его это – в шурф старый или похороним, если не поленимся, а хозяин после выдаст наличие, и ему доля останется. Но впоследствии хозяин начал не честно служить: схороним душу, а получать нечего, пришлось и его, сначала потребовали накопленное. А потом уж…
Вот тут Ванькин отец и спросил: «И как это тебя земля-то носит, а?»
Много еще разных историй выслеживания и выбивания денег из крестьян и черемховских жителей описывает в своих воспоминаниях Иван Иванович Кулешов. В том числе, не гнушавшихся убийством целых семей.
Так может, и на заимке Огородникова в 1918 году побывала банда Дарского, добиваясь выдачи денег и не оставляя в живых никого из свидетелей?
Как рассказывает наш гость Виктор Иннокентьевич Огородников, с появлением которого в музее началось исследование истории заимок и деревень Черемховской волости, бандиты впоследствии приезжали с угрозами и в семью его деда на ту же заимку Огородникова. Пришлось деду, чтобы сохранить жизнь близких, уволиться с шахты и перевезти всю семью подальше за Байкал, и только после установления Советсткой власти и уничтожения банд в Черемховском районе, вернуться в Черемхово.
А заимки Огородникова, и первая, и вторая, не избежали участи многих мелких поселений вокруг шахтерского города: первая Огородникова ушла под разработки Сафроновского разреза, вторая Огородникова - под разработки Южного разреза.
Вот о такой судьбе старожильческих черемховских поселений и их жителей мы узнали, прикоснувшись к истории одного музейного предмета - фотографии 1818 года.
Говорят, мысли материализуемы, и, учитывая множество случившихся в последнее время нежданно-ожидаемых событий, связанных с историей города, мы склонны в это верить. Судите сами: в 2023 году Черемховскому поселению исполняется 280 лет (это если вести отсчет от официальной даты размещения здесь в 1743 году почтового станца). Но, если обратиться к истории меж острожного сообщения (когда от Бельского острога на реке Белой конный путь к Идинскому острогу на реке Ангаре занимал два дня конного пути с остановкой на ночлег в зимовье Черемуховой пади), место будущего Черемхово уже было обжито русскими как минимум полвека: от начала девяностых годов семнадцатого века до обустройства станца на тракте к середине восемнадцатого.
Но сегодня мы обратимся к исследованию условий разрастания трактового села и создания предпосылок для формирования уже городских границ Черемхово. Перед нами три карты с разницей в сто лет.
Глядя на среднюю, мы понимаем, что такое обособленное поселение строго вдоль тракта вряд ли отражало реальную картину разрастания черемховской слободы: конечно, кроме изб ямщиков, указанных на плане начала 19 века, обязательно существовали крестьянские хозяйства вокруг - ну надо же было кормиться чем-то и самим ямщикам, и проезжающим по тракту. Какие-то из таких старожильческих поселений, известных и сегодня, мы видим на карте 1797 года. Это: Бельск (в конце восемнадцатого века его еще обозначали не как село, а по-прежнему: острогом), все три Булая - Верхний, Средний и Нижний (дивимся полноводности ныне высохшей реки Булай), Узкий Луг, Холмушино и другие. Но вот возле самой Черемховской станции никаких сколько-нибудь значимых поселений не обозначено.
Карта Иркутского уезда 1797 г.План Черемховского селения, 1802 г. Карта Черемхово и окрестностей, 1905 г.
Зато через сто лет, в начале двадцатого века (карта № 3), таких поселений насчитывается уже более пятидесяти. Между тем, изучая Списки населенных мест Иркутской губернии (а затем и области), начиная с 1893 года, мы обнаруживаем даты образования, явно указывающие на начало девятнадцатого века. Но, поскольку многие из таких селений имели форму недавнего выселка, а точнее - характерной для Сибири заимки, не было смысла фиксировать столь незначительные крестьянские образования, тем более, часто имевшие поначалу задачи сезонного функционирования.
Именно притрактовые заимки, многие из которых исчезли с расширением угольных разработок, а некоторые вошли впоследствии в черту города, всегда питали село Черемховское не только продуктами крестьянской деятельности. Сами жители заимок, относящихся к Черемховской волости, будучи крестьянами не бедными, вкладывали излишки средств как в ямщину, так и в приобретение и - затем - перепродажу угольных наделов с целью получения прибыли.
Но такая всем известная состоятельность крестьян-старожилов, отделившихся от массовых поселений, не всегда служила гарантом безопасности.
История музейной фотографии
Вот уже четыре года, с тех пор как образовался нынешний музей истории города Черемхово, это старое фото, в большой деревянной раме, страшное и одновременно притягивающее, побуждало нас выдвигать разные версии зафиксированного на нем происходящего.
Одно было ясно: это массовые похороны, а точнее - момент прощания у церковного выхода. Судя по одежде людей на фотографии, время события - начало прошлого века. Заметен и социальный статус большинства присутвующих: это крестьяне и рабочие. Возможно, шахтеры? А может, это похороны погибших при обвале в одной из шахт? Как мы знаем, похороны шахтера Баканова, погибшего на шахте Рассушина, стали поводом для массовой демонстрации и даже столкновения с властями. И отправной точкой для старта рабочего протестного движения, подпитываемого после начала Русско-Японской войны политическими ссыльными, переведенными из Александровского централа на черемховские угольные копи.
Так, может, нам известны не все случаи шахтерских похорон, ставших политическим событием? В общем, мы искали подтверждения своим догадкам в музейном архиве и дореволюционных печатных источниках, но - увы, все наши догадки так и не были подтверждены. И тут, при подготовке выставки по истории черемховского православия, мы обнаруживаем в музейных записях следующее: "На фото - похороны вырезанной в 1918 году на заимке Огородникова семьи из пяти человек". Вот это да... Стали искать на картах, и - вот она, эта заимка, совсем недалеко от Черемхово.
Карта окрестностей Черемхово 1905 г.
Мы узнали главное, но вопросов стало еще больше: кто эти люди на фото? Почему случилась такая трагедия? Наконец, живут ли сейчас потомки выходцев с этой заимки? Почему это название - Огородникова - исчезло с карты черемховских окрестностей, но не вошло в состав города? Именно эта старая фотография стала отправной точкой нашего детального исследования истории поселений Черемховской волости, многие из которых названы по фамилии основателей, и эти фамилии часто встречаются у черемховских жителей. Конечно, результаты этого исследования будут опубликованы в отдельной статье, а мы продолжаем рассказ о заимке Огородникова.
В ходе оформления выставки "Сияние русской духовности" мы подружились с отцом Николаем, настоятелем Свято-Никольского храма, мы консультировались с ним по наполнению экспозиции. Показали и это страшное фото.
Скажите, ведь это - почти единственное фото, где, пусть и фрагментарно, запечатлена утраченная Казанская церковь. Можем ли мы представить этот подлинник на выставке, насколько это будет этично?
Почему нет? Это христианские похороны, прощание после отпевания в храме по православному обычаю, вот - крест, вот иконы в каждом гробе. Вполне возможно.
Мы прислушались к рекомендации священника, но все же положили это фото не на совсем заметное место. И тут происходит следующее.
Продолжение истории Огородниковой заимки
Неожиданно к нам в музей приезжает Виктор Иннокентьевич Огородников. Неужели тот самый - потомок выходцев с заимки Огородникова?
Да, конечно, и собираю материалы для книги по истории своего рода - русских старожилов Приангарья. Может, что-то есть и у вас?
Хм, - хитро ухмыльнулись мы, - сидите крепче. Вы видели когда-нибудь эту фотографию?
Да-а, надо было видеть выражение лица нашего гостя в тот момент.
Ну, вы меня удивили. Вот - мой дед, я знал его сразу, он здесь еще молодой, а я вырос с ним и помню его очень хорошо. Он никогда не рассказывал об этой трагедии. Но я знал об этом из архивных записей. И вот - прямое доказательство - подлинная фотография.
И Виктор Иннокентьевич поведал нам историю, случившуюся на родовой заимке 105 лет назад.
9 сентября 1918 года произошла трагедия, которая потрясла не только жителей заимки Огородникова, но и соседних деревень.
В тот день на заимке в дом Ивана Капитоновича Огородникова ворвались неизвестные и зверски убили всех, кто находился в доме. Среди погибших были установлены - Иван Капитонович Огородников, 45 лет, его жена Анастасия Ивановна, 47 лет, их сын Василий, 22 лет, и жена Василия, Татьяна, также 22 лет. Кроме того, трагедия коснулась семьи Корякиных: их дочь Клавдия, 11 лет, находившаяся в доме Ивана Капитоновича, была убита бандитами, вероятно, как случайный свидетель преступления .
12 сентября 1918 года в церкви состоялось отпевание жертв нападения. На фотографии отображен момент прощания родственников с погибшими Огородниковыми перед их погребением.
Семья Ивана Капитоновича Огородникова, как и их предки, занималась землепашеством, выращивала рожь, пшеницу, овес. Иван Капитонович являлся родным братом моего прадеда Огородникова Степана Капитоновича, также проживавшего на заимке Огородникова.
В глубь веков
Вот это история... Люди, события, даты, место , - все сошлось в ней, а мы получили ответы на все наши, казалось, безнадежные вопросы. Разве не чудо? Впрочем, в ходе нашей выставки - это только одно из многих удивительных случайностей, которые иначе как чудом не назовешь.
Но встреча с Виктором Николаевичем подтолкнула нас к новому витку исследований, ведь история заимки и людей, напрямую связанных с историей города, - наша прямая задача.
Рассказывая о собранных по истории своего рода материалах, наш собеседник говорил о нескольких заимках Огородникова и упомянул самое первое фамильное поселение, когда-то, в 17 веке, располагавшееся на одном из островов Ангары недалеко от Братска.
Вот это да. Значит, первые Огородниковы (и об этом напрямую говорит расселение по Ангаре, причем, чем ближе к Енисею - тем старше по времени), вполне вероятно, являлись выходцами с Русского Севера. Мы вплотную занимались исследованиями культурной и географической принадлежности черемховских первопоселенцев в прошлом году, в рамках проекта "Истоки русской культуры земли Черемховской", ставшего победителем конкурса 2023-1 Президентского фонда культурных иницатив.
Поэтому мы сразу же обратились к одному из основных научных источников: исследованию периода русской колонизации Восточной Сибири 17-18 веков удивительным ученым - историком и экономистом - Вадимом Николаевича Шерстобоевым - "Илимской пашне".
Шерстобоев В. Н. Илимская пашня. Т. I. Пашня Илимского воеводства XVII и начала XVIII века — Иркутск : ОГИЗ, 1949.
Первое упоминание фамилии Огородников в архивах Илимского Воеводства относится к концу 17 века, в документах расследования выступления против приказчика Братского острога Христофора Кафтырева. Как следует из допроса от 24 июля 1698 года, к делу приложено несколько писем Кафтырева Пополутову. В одном из них предписывалось: «Выслать с Наратаева острова Доронкина сына да ему ж (Пополутову) привесть коня, из двух лутеево (лучшего?), которые есть у него; да сани заказные, что заказывал делать; да у Митьки Кривого сани. Да взять у Огородникова сани." - с. 215.
То есть, к концу 17 века в Братске был известен состоятельный крестьянин Огородников.
В переписной книге, составленной около 1728 года илимским служилым человеком Тимофеем Баженовым, записаны все крестьяне мужского пола Илимского воеводства и указан их возраст (Россыпь № 75, св. 9, конец книги утрачен). Бывали случаи, когда в семье имелся более старший родственник, как 60-летний дядя во дворе Ефима Огородников (дер. Суворова), дворохозяину было 10 лет, а братьям — 7 лет, 3 года и 1 год, - с. 178
Второе упоминание дает нам много больше информации, мы узнаем возраст четверых детей мужского пола - все они наследники фамилии Огородников, а также имя дяди и место жительства этой семьи Огородниковых, в которой, по всей видимости, что-то произошло с хозяином - отцом и братом.
На обеих картах с разницей в сто лет эти деревни Сувоворова обозначены, но на карте в18 века интересно обозначение выделенного от этой деревни хозяйства: "Двор деревни Суворова", хотя впоследствии такие выселки назывались более привычным словом заимка. Кроме того, к конце 19 века выделенка исчезла с карты, а две ангарские деревни с одинаковым названием стали отличаться друг от друга по расположению на Ангаре: расположенное ниже по течению селение стало Нижней Суворова.
Деревни Суворова, карта Нижнеудинского уезда 1797 г.Деревни Суворова на карте Ангары 1880 г.
Таким образом, изучая исторические документы, мы видим, на примере одного первопоселенческого рода, как шло движение и расселение на территории Приангарья с севера (Илимское воеводство, Братский острог) на юг.
Карта Шадринского сельсовета
Вначале, двигаясь вверх по Ангаре, представители рода поселились в деревне Суворова, а затем отошли от большой реки, ушли вглубь и основали заимку уже ближе к Черемхово, там, где была возможность использования незанятые пахотные земли.
Это - так называемая Первая Огородникова, дата ее основания - 1810 год. Ее местоположение отмечено на карте Шадринского сельсовета уже в советское время.
Бандитская Сибирь
Исследуя проблему криминализации общества в Восточной Сибири, и в частности, Приангарье в начале 20 века, А. А. Сысоев в статье "Криминальные сообщества Восточной Сибири в начале ХХ столетия: особенности профессионализации и становления организованных структур" отмечает наличие неизбежного преступного влияния, вследствие уголовной ссылки, еще с 18 века.
Критическое положение складывалось на Восточных окраинах Империи. Здесь на бескрайних просторах Восточной Сибири при минимальной плотности населения и фактическом отсутствии крупных промышленных центров уровень уголовной преступности значительно превышал средние показатели по стране.
Иркутский летописец Петр Пежемский, говоря об увеличении криминализации сибирского тракта, рассказывает о случае массового побега ссыльных с Тельминской суконной фабрики.
Пежемский П. И., Кротов В.А. Иркутская летопись / С предисловием, добавлениями и примечаниями И. И. Серебряникова. Иркутск, 1911. С. 151.
Подтверждение крестьянской оборонной позиции, выработанной за два века бытования в сибирской деревне, мы получили в 2022 году, записывая сибирские былички как часть фольклора.
Горячкин Григорий Никанорович, родившийся в старинной деревне Большежилкино, расположенной рядом с селом Тельма под Иркутском (откуда чаще всего совершали побег ссыльные), рассказал об устойчивой традиции как в их семье, так и во всех других домах - крепить векшу (проволоку, по которой бегает по двору собака) не сверху, а снизу.
У нас всегда говорили: «Не делайте векшу сверху, потому что если придут каторжники, они могут украсть собаку, то есть, они ее могут подтянуть за эту вот векшу.
Это каторжники беглые, еще с тех времен? Такое вот ходило поверье?
Да, такое говорили, да.
Горячкин Григорий Никанорович
Татьяна Викторовна Ковальская, известный краевед и большой друг нашего музея, в своей книге "Бельск - село заповедное" описывает воспоминания бельских жителей о бандитах прошлых лет. Вообще, Бельск пользовался дурной славой в трактовых селах еще с 18 века: проезжающие и ямщики больше всего боялись в пути нападения бельских разбойников.
К сожалению, и в начале 20 века имена страшных главарей бандитских шаек шепотом, оглядываясь, произносили жители всех близлежащих к Черемхово заимок и деревень.
Татьяна Викторовна Ковальская. Бельск - село заповедное
Были, конечно, и свои разбойники, воры, шелапутные люди. Тут уже и не по словам, а по архивным данным судить можно. Мировой судья приговаривал на четыре месяца за первую за кражу лошади, за повторную прибавлялись месяцы.
Но были знаменитые, с бандитскими замашками, воры. Таким запомнился Иван Иванович Дарский – вор, купец, ухарь, бандит. Про него говорили разное. Лихо умел делишки обделывать. Бывал лютым Дарский. Брата младшего зарезал из-за наследства. В глухой заимке, в начале двадцатых, вырезал крестьянскую семью Самойловых. Всех подчистую, деньги искал.
Судьба Дарского прослеживается в книге Т. В. Ковальской до самого конца, и на протяжении всей жизни ее отличает изощренная тяга к преступной деятельности.
Исчез Иван Иванович из Бельска в конце 20-х годов. Как уголовный преступник, отбывал наказание на строительстве Беломор-Балтийского канала. А затем, как было принято тогда, был переведен в БАМ лаг, где стал заместителем лагеря. БАМ лагерь – это лагерь политических заключенных, это рабочая сила, построившая вторые пути от Байкала до Амура. Начальниками служили самые отъявленные уголовники-преступники, прибывшие с Беломорканала.
Дарский, бельский мироед, единственный настоящий кулак, бандит, кровожадный и беспощадный, пришелся к месту и из уголовника превратился в орудие наказания для иннакомыслящих.
После войны случился еще один эпизод, связанный с Дарским. Один молодой бельский житель после окончания школы милиции получил назначение на Западную Украину. Прибыл в пункт назначения, как водится, явился в исполком. И в кресле руководителя увидел… Ивана Ивановича Дарского, поседевшего, постаревшего. Он, конечно, к нему – здравствуйте, мол, вот где пришлось односельчанам встретиться. Тот ему возражает – ошиблись, мол, меня зовут так-то и так-то. А голос Дарского, да и внешность его. Молодой милиционер его мальцом видел-слышал, а детская память цепкая. Написал он матери письмо в тот же день об этой удивительной встрече , женщина с соседями поделилась новостью, весь Бельск говорил о Дарском.
Вдруг через несколько дней приходит в дом горькая весть - убит милиционер на Западной Украине. Завздыхали, заговорили бельчане - это уж, как пить дать, Дарский постарался.
(Ковальская Т.В. Бельск – село заповедное, – с. 120-121)
Рассказы о преступных деяниях Дарского и его сподвижников подтверждаются воспоминаниями других жителей Черемховской волости. Так, в автобиографической книге "Ванька Наташин" Иван Иванович Кулешов, житель села Бажей, представитель двух старожильческих родов: Кулешовых и Бельковых, рассказывает о встречах как с самим Дарским, так и его ближайшим подельником Слесаревским.
… Гость с седой бородой был сам Слесаревский, близкий друг самого Дарского, по грабежам и убийствам, о котором в народе ходило много зверских и страшных слухов. Ванька его увидел в первый раз, он много пил самогонки, бахвалился, вел себя нахально, свободно рассказывал свои преступные похождения и наводил страх и ужас, да такой, сто у Ваньки вытеснило все, произошедшее с Игнашкой (которого убили накануне). И он стал слушать этого наглого и уверенного в том, что ему здесь никто ничего не сделает.
На месте он спокойно не сидел, беспрерывно двигался, жестикулировал не только руками, соскакивал, выгибался, строил рожи своим непривлекательным лицом. Рассказывал он о сильном, выносливом коне по кличке Пророк, на котором они с Дарским выезжали на «паужны», это время между обедом и ужином, в сторону Балаганска с бурятским населением, верст за восемьдесят и больше. «Погостюем, – как он скромно выражался, – у бурят (то есть, ограбят), и утром дома».
Иван Иванович свидетельствует о разбойном промысле Дарского и Слесаревского, грабивших как богатых бурят, так и любых жителей, которым посчастливилось разбогатеть, например, прибывших с золотых приисков. Интересна прямо-таки живописная картина "освобождения" бывшего золотоискателя от привезенного золота, описанная И. И. Кулешовым.
Отец Ваньки относился к бандитам с презрением и не боялся. И мог сказать в глаза что угодно. Первый раз спросил, когда Слесаревский рассказывал, как они убивали китайцев, приезжавших с золотом с приисков. Эта история известна была народу. Там гибли не одни китайцы, а всякие. Слесаревский, стараясь оправдаться, рассказывал историю о том, как разбогатевшие на приисках старатели, приехав в Черемхово, кутили, не зная куда тратить деньги, стремясь «очиститься». Вот тут-то добровольные «помощнички» из банды Дарского им и помогали.
«Выглядел такой «герой» отменно от местного населения. Из дорогого материала широченные шаровары на нем, лакированные, со сборками, лакированные сапоги, шелковая рубашка с золотыми пуговицами, шелковый, с кистями, пояс, сопровождает его легкомысленная и разнообразная толпа, в ожидании поживы. Достается она в разном виде, как герой придумает. Вот он запустит в шаровары в карман руку, вытащит горсть монет и скомандует: «Кидаю на драку!» Полетят монеты в толпу, поднимется возня, хватают монеты, с пылью прячут в рот, чтоб другой не отобрал, начнется драка, разобьются в кровь, а герою весело. Или найдет желающих биться на кулаки, бороться, а потом щедро плотит победителям. Бывает, что не захочет идти в ворота, заставит рядом с ними разобрать забор, ставит за это водку и деньги. Покупает кусками целыми дешевого ситца, берет лихого извозчика, заставит гнать лошадей сколь есть духу по улице, кусок ситца возьмет за край сначала и выкинет сзади повозки, кусок разматывается, стелется по дороге. Набегают бабы, начинается свалка, хватают, рвут, дерутся, а приискатель доволен. Вот так очистится до последнего гроша, и снова – на прииск.»
Вот мы и договорились с хозяином, что, как прибудет кто стоящий, есть деньги, золото, он нам даст знать. В условленный час прибудем, постучим, хозяин отправит его открыть дверь. Ну, мы его это – в шурф старый или похороним, если не поленимся, а хозяин после выдаст наличие, и ему доля останется. Но впоследствии хозяин начал не честно служить: схороним душу, а получать нечего, пришлось и его, сначала потребовали накопленное. А потом уж…
Вот тут Ванькин отец и спросил: «И как это тебя земля-то носит, а?»
Много еще разных историй выслеживания и выбивания денег из крестьян и черемховских жителей описывает в своих воспоминаниях Иван Иванович Кулешов. В том числе, не гнушавшихся убийством целых семей.
Так может, и на заимке Огородникова в 1918 году побывала банда Дарского, добиваясь выдачи денег и не оставляя в живых никого из свидетелей?
Как рассказывает наш гость Виктор Иннокентьевич Огородников, с появлением которого в музее началось исследование истории заимок и деревень Черемховской волости, бандиты впоследствии приезжали с угрозами и в семью его деда на ту же заимку Огородникова. Пришлось деду, чтобы сохранить жизнь близких, уволиться с шахты и перевезти всю семью подальше за Байкал, и только после установления Советсткой власти и уничтожения банд в Черемховском районе, вернуться в Черемхово.
А заимки Огородникова, и первая, и вторая, не избежали участи многих мелких поселений вокруг шахтерского города: первая Огородникова ушла под разработки Сафроновского разреза, вторая Огородникова - под разработки Южного разреза.
Вот о такой судьбе старожильческих черемховских поселений и их жителей мы узнали, прикоснувшись к истории одного музейного предмета - фотографии 1818 года.
