Летом 2022 года наш музей побывал в экспедиции в рамках проекта "Истоки русской культуры земли Черемховской". Мы не случайно выбрали Бельск, это старинное село до сих пор считается заповедным и хранит тайны сибирских старожилов на протяжении трех столетий.
В Бельске мы встретились с удивительно молодым на вид, на память и на восприятие Владимиром Иннокентьевичем Кузнецовым. Кто бы знал, что этому, казалось, средних лет крепкому мужчине скоро исполнится 90 лет!
Оказалось, что Владимир Иннокентьевич представляет свой род как род первопоселенцев Бельска, еще до декабристов живших здесь. И действительно, изучая списки первопоселенцев 18 века в Бельской слободе, мы встречаемся с фамилией Кузнецовых.
Как рачительный хозяин, Владимир Иннокентьевич познакомил нас с усадьбой, перенесенным из Поморцево крепким основным домом, замечательной родовой мастерской, благодаря которой строились Кузнецовы, и домом бывшего лавочника хлебом в конце 18, начале 19 века, который также принадлежит ему.
Но самое удивительное - это книга о роде Кузнецовых, написанная двоюродным братом - Берсеневым Анатолием Степановичем, сыном сестры отца Владимира Иннокентьевича - Марией Михайловной.
Вот эта история
В 1906 году, Кузнецов Михаил Иванович и Кобелева Варвара Александровна обвенчались, конечно, в знаменитой на всю округу Бельской Сретенской церкви.
Башня Бельского острога и Сретенская церковь
Разница в возрасте у них была в 9 лет. Дед рассказывал, что пришлось ждать, пока Варе исполнится 18 лет. Дождался 18-летия, и сразу поженились. Молодую жену Михаил привел в дом своего отца Ивана. Своими дельными предложениями по ведению хозяйства Варвара понравилась свекру.
Осенью свою продукцию крестьяне везли на рынок-базар. Продавали все - мясо, зерно, молочную продукцию и овощи.
Ярмарка в селе Бельск
Иногда полученные от реализации товара деньги мужики прогуливали в кабаке. Там их дурачили любители легкой наживы. Варвара Алексеевна предложила своему тяте (так невестки раньше называли отца мужа) сначала купить для дома машинку, а уж потом жизнь устраивать. Иван сообразил - дело предлагает невестка! Таким образом, он стал прислушиваться к ее предложениям.
В 1907 году, наконец-то, была куплена швейная машинка «Зингер». По тем временам, для крестьянской семьи иметь такую машинку было круто, как сейчас принято говорить. Эта машинка до сих пор хранится в семье. За 100 с лишним лет на ней шили на семью прадеда Ивана, деда Михаила, моего отца и мамы, и даже Костя, мой сын, что-то шил. Для семьи эта реликвия бесценна.
Швейная машинка Зингер
КузнецовИннокентий Михайлович
В 1908 году у Кузнецовых родился первенец - Иннокентий (Кеша). Мальчик рос смышленый, быстрый умом. Закончил Кеша приходскую школу. Умел быстро считать в уме, за что его сразу полюбили.
Бельск, школьный двор. Нач. ЧЧ векаШкола в селе Бельск, нач. ХХ века
В 8 лет его стали брать с собой на базар (крестьянский рынок). В то время существовали весы, назывались безменом.
Эта железная тарелка на трех цепочках, подвешенная к рычагу с грузом на одном конце. Правой рукой держали за железную планку с отверстием, в которую входил рычаг. Передвигая планку, уравновешивали взвешиваемый груз (мука, мясо) с противовесом. На рычаге были деления в виде точек, которые обозначали вес в два фунта с половиной (фунт - 0,4 кг), следовательно, получался 1 кг. На безмене можно было взвесить до 1 пуда или 16 кг.
Безмен, музей истории города Черемхово
Так вот, этот мальчик считал в уме и называл цену в денежном выражении за отпускаемый товар. Мужики его хвалили, давали деньги за работу, а он этим гордился. Гордилась им и вся семья. Быстротой ума он был в свою маму. С раннего возраста его называли Иннокентий Михайлович.
КузнецовКонстантин Михайлович
Константин Михайлович Кузнецов
В 1911 году у Кузнецовых родился второй сын, назвали Константином. Мальчишка рос крепким и красивым, с черными сросшимися бровями. По характеру был веселый.
КузнецоваАнисия Михайловна
23 декабря 1913 года по старому стилю, родилась дочь Анисия Михайловна (Нина). Девочка росла предприимчивой, веселой, энергичной.
КузнецоваМария Михайловна
21 июня 1914 года родилась Мария Михайловна (моя мама). Ее называли Марея. (изучая метрические книги Бельской Сретенской церкви в архиве Иркутска, Алексей Сергеевич Берсенев установил другую дату рождения Марии - 4 июня 1914 года по старому стилю. Мама была удивительной доброты человеком. Она очень тонко понимала психологию людей. Дипломатически решала любые споры между крестьянами. В общем, мудрая была женщина. Осенью 1914 года началась I Мировая война. Четверых братьев Кузнецовых забрали: Осип, Василий, Михаил (Большак) и Михаил (Малыш) ушли на фронт. Только Большак и Малыш остались живы.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА КУЗНЕЦОВА (БЕРСЕНЕВА)
Началась Октябрьская революция. Братья вернулись с фронта после того, как с Германией заключили мирное соглашение. В революционных событиях и Гражданской войне они участия не принимали (речь о колчаковщине).
Общий вид села Бельск, фото нач. ХХ века
Однажды у Михаила (Большака) произошел конфликт с отцом. Михаил заступился за мать Марию, которую собирался побить глава семейства. Отцу Ивану это не понравилось. Говорили, что женобойство в пору моих предков было в порядке вещей. С тех пор Михаил (Большак) с ребятишками перебрался в зимовье на Косой Брод (заимка Баймакова). В 1920 году зимовье принадлежало Кузнецовым. Там были сенокосные угодья. На зиму туда угоняли молодняк. Таким образом, Большак с четырьмя детьми стали жить самостоятельно в этом зимовье.
Что представляло собой зимовье? Это был дом 5х6 метров. В доме была прихожая, справа стояла русская печка. Кухня (куть) была отгорожена заборкой. При входе наверху находились полати. Слева от входа - двуспальная деревянная кровать. Зимой дети спали на печке (на полатях), а отец с матерью на кровати. Летом же располагались в сенях, на вышке, то есть на дому под крышей. Здесь же - вход в глухие сени в дом и в амбар, где хранилось зерно и прочие продукты. В амбаре был подвал, который весной заполняли льдом и снегом. Это был своего рода холодильник.
Заимка Баймакова
На заимке Баймакова было три дома. Конечно, спустя столько времени я не могу вспомнить, кто и когда здесь поселился. Но помню, что жили Баймаковы, в средине Кузнецовы, а с другой стороны - Ивановы. Заимка была огорожена поскотиной с воротами на въезде. Каждую усадьбу защищал высокий забор с воротами и калиткой.
КузнецоваЛидия Михайловна
В 1919 году у Кузнецовых родилась дочь Лидия Михайловна. Она росла красивой девочкой. Была любимицей родителей, старших братьев и сестер. Повзрослев, вышла замуж, а своих детей не имела. Очень любила племянников.
КузнецовНиколай Михайлович
Николай Михайлович Кузнецов с женой Татьяной
В 1922 году в семье родился Николай Михайлович. Он рос крепким мальчиком, окончил 6 классов. Выучился на животновода. Участвовал в Великой Отечественной войне, вернулся в 1946 году. Женился, но детей не было. С 1950 года жил в Ангарске, по адресу: 58 квартал, дом 30. Умер в 1982 году.
КузнецовИван Михайлович
В 1924 году на свет родился Иван Михайлович, рос, как братья, крепким, но простудился, заболел ревматизмом и остался инвалидом. Ходил на костылях с детства. Окончил Иван 4 класса, жил с родителями. Из-за инвалидности так и не женился. Любил песни. Для племянников он всегда был другом и наставником. Мы его звали - дядя Ваня.
Иван Михайлович Кузнецов
КузнецоваАлександра Михайловна
В 1927 году родилась еще одна малышка - Александра Михайловна. Саша хорошо училась, окончила 6 классов. Во время Великой Отечественной войны работала трактористкой. Вышла замуж в 1946 году, о ее потомстве разговор впереди.
КузнецовЯков Михайлович
В 41 год Варвара Алексеевна родила последнего сына - Якова. Это был 1929 год. В 14 летнем возрасте Яков пошел работать на ремонтный завод. Его родословную я опишу подробнее, т.к. дядя Яков для меня был другом и примером службы на флоте.
Жизнь в стране Советов
Скакун Карько
Дети подрастали, стали помогать отцу и матери. Дед Михаил Иванович в период НЭП, где-то с 1924-1930 годы жил в достатке. У него было две лошади, одна рабочая, другая ездовая. Скакуна звали Карько, на нем они ездили в город и на рынок. Дед всегда с любовью и грустью вспоминал Карько, который в лихое нэповское время спас Варвару Алексеевну. А дело было так…
Между деревней Лохово и заимкой Баймакова расстояние 12 километров. Однажды зимой посредине пути бабушке перегородили дорогу «охотники» до чужого. Варвара Алексеевна не растерялась, свернула в снег, натянула вожжи и крикнула «Грабят!». Карько на большой скорости обошел бандитов, вышел на дорогу и доставил невредимой хозяйку до своего дома. А бандиты, пока разворачивались, сильно отстали. Дед Михаил Иванович с гордостью рассказывал про своего красавца Карько, а я слушал и мысленно представлял его.
Строительство нового дома
Семья была большая, поэтому Михаил Иванович с Варварой Алексеевной приняли решение строить новый дом. Место выбрали в этой же ограде, недалеко от зимовья. Наняли плотников для строительства. Зимой 1927 или 1928 года рубили лес, хороший, строевой, в верховьях Малой Белой за 20 километров от деревни Чернова. Сплавили плот из бревен вниз по реке до заимки Баймакова. Вытащили бревна и начали строительство. Размеры приличные: 9х8 метров. Дом получился высокий, с большими окнами. В 1961 году его перевезли в Бельск. Мой отец, Степан Прокопьевич, поставил его на Нижней улице, строение № 6. Его легко найти, если идти по переулку к Нижней улице, свернув налево к третьему дому.
Возле усадьбы Кузнецовых: дед, внук, правнук и члены музейной экспедиции, июль 2022Владимир Иннокентьевич Кузнецов рассказывает диреткору музея Елене Алексеевне Горбуновой о строительстве дома.
В 1983 году, после смерти мамы, Марии Михайловны, отец Степан Прокопьевич переехал в город Ангарск. Дом продали жителям Бельска. В доме было семь окон, четыре окна выходили на луг и поскотину. Перед окнами проходила дорога. Два окна выходили в ограду (двор) и одно на восток. С той стороны был огород. Дверь, высокая и широкая, была с северной стороны, вход через сени. При входе справа стояла добротная русская печь. Пристройку называли гобчиком. Здесь находилась прекрасная лежанка и спуск в подполье по лестнице. В зимнее время там хранились овощи. Вверху , рядом с гобчиком, были полати, примерно на метр ниже потолка дома. Далее располагалась прихожая, где стоял обеденный стол с широкими лавками вдоль стен. Справа находилась кухня. В Сибири ее называли куть. В кухне стоял еще один разделочный стол. Слева дом перегораживался заборкой, где была горница. Там стояли спальные кровати, посередине - стол, застланный скатертью, а также шкаф для посуды.
Иконы бельских жителей в экспозиции музея с. Бельск
В углу - иконы с почитаемыми святыми: Николай Угодник, Божья Матерь. В престольные праздники дедушка и бабушка молились возле икон. Я, мальчишка, наблюдал за ними. И вся эта торжественность и соблюдение всех правил православных обрядов, как-то укрепили уверенность в жизни. Они, как истинные православные, соблюдали и старались следовать тем заповедям, которые предписывала религия, но это носило свободный характер, без давления на окружающих. Дед давал свободу человеку.
В 1942 году случилось большое наводнение. 10 июля уровень воды поднялся до середины окон. Накануне шли сильные дожди. Все мы, кто жил в это время в доме (дед, бабушка, мама, дядя Ваня, Яков, тетя Шура и Лида) спасались на чердаке в зимовье, в нашей старой избе. Она стояла немного выше. Река прибывала на глазах, затопив большие площади и пошла на спад только 12 июля.
После спада воды, напротив окон, образовалась протока шириной около 100 метров. В последующие годы мы в ней ловили рыбу - ставили сети. Ночью забирались в лодку и лучили острогой. На нос лодки ставилась «коза» (железная решетка), на которой разжигался костер, он и освещал воду. Один человек вел лодку, а второй сидел в носовой части с острогой. Острога - это большая вилка на шесте с зазубринами. Увидев крупную рыбу, наносили удар острогой. Улов клали в лодку. Обычно в субботу добывали на уху, а потом шли париться в баню. Все Кузнецовы были большие любители попариться. Спиртное после бани не употребляли, а пили только квас. Его делали мастерски! На - ужин редька с квасом.
Я с малых лет задавал деду вопросы: «Что же Бог плохо помогает?» Он обычно отвечал: «На Бога надейся, а сам не плошай» или «Бог-то Бог, да сам не будь плох», «Скоро Бога не умолишь».
Крестьянское ремесло
А жизнь была нелегкая. Горница - было в доме святым местом. Чистота идеальная, кровати все застелены покрывалами с кружевами, подушки взбиты. Садиться и ложиться на кровати в дневное время было дурным тоном. Особенно, не дай Бог, прыгать нам, «мальцам». Да и жалко ломать эту красоту! В горницу все входили без обуви. Полы были застелены домоткаными половиками. Имелся свой ткацкий станок. В весенние месяцы (март и апрель) женщины ткали мешковину, половики. Половики сшивались из самотканых дорожек шириной 70-80 см. Основой такой половичной ткани служили нитки из обработанной конопли.
Пряжу пряли на самодельной прялке с закручиванием на веретено. Интересно было наблюдать за этой работой. Прялка имела вид буквы Г, вертикальная часть для привязывания пряжи с расширением вверху - в виде деревянной лопаты. Горизонтальная доска - место для сидения пряхи. Веретено коническое, длинной 30-40 см, деревянное устройство для кручения и наматывания нити.
Прялки в музее истории города Черемхово
Работница привязывала шерсть или как ее еще называли кудель и усаживалась на сидельную доску. Тянула нить, вращала веретеном и накручивала на него готовую нить. У хорошей мастерицы веретено играло в руке и вызывало какое-то музыкальное настроение. Бывало, две или три пряхи запевали немудреные, но душевные песни. Песни рукодельниц вызывали приятные чувства в наших детских душах. К этой работе приучали крестьянских девочек с раннего детства. Мама рассказывала, что после завершения гражданской войны и проведения новыми властями мероприятий по ликвидации безграмотности ее не стали отдавать учиться. Воспротивилась ее бабушка Марья. Она сказала: «Все будут грамотными, а кто прясть и ткать?». Так моя мама не выучилась читать и писать. Но считала она мастерски!
Поперечной набивкой служили дранки, которые готовились из старой одежды. Ткацкий станок, очевидно, переходил из поколения в поколение и был не в каждой крестьянской семье. Собрать и настроить ткацкий станок - нужны были знания, это передавались по наследству.
Коноплю сеяли на картофельном участке. Колхозникам, после коллективизации, в личное пользование давалось по 60 соток (0,6 га) земли. На ней сажали картошку, коноплю и даже просо. Коноплю осенью вырывали, семена молотили. Из них примитивным прессом выжимали масло. Это было очень вкусно. Мы, мальчишки, ели семена прямо с кожурой. Иногда поджаривали их на сковороде.
Курение конопляной трухи в Сибири не было принято. Нам всегда говорили: «Кто курит коноплю, тот становится дураком или умрет не своей смертью». Кто же хотел быть дураком? В колхозах же сеяли коноплю десятками гектаров.
Зимой коноплю вымачивали через прорубь в озере. Весной ее расстилали тонким слоем на лужайке. Высушенная конопля легко отделяла волокна от ботвы. Далее волокна окончательно обрабатывали на деревянных станках, которые назывались трепало. Из очищенных волокон производилась пряжа или нити для изготовления веревок. Лен не растили. Дед говорил: «Не успевает здесь лен созревать, лето слишком короткое».
Конечно, после вымачивания конопли рыба (карась, гольяны) вымирала. Дед говорил: «Куда подевались караси?». Будучи подростком, я догадался, что они были отравлены продуктами разложения при вымачивании конопли. Конечно, я подробно остановился на этом ремесле потому, что с появлением промышленного производства тканей мастерство наших предков было забыто.
Обувь у мужчин - ичиги. Это сапоги из кожи на мягкой подошве. Чирки- ботинки на мягкой подошве для женщин. Бродни - сапоги с высокой голяшкой для рыбаков. Внутрь вставлялась стелька из соломы или мягкой осоки. Все эти изделия изготавливались из коровьей кожи. Как же готовилось сырье для производства этих изделий? Брали шкуру домашнего животного, мочили ее в воде.
Чирки, экспозиция музея с. Бельск
Как правило, делалось это в небольшом водоеме или протоке. И конечно же, подальше от глаз соседа, чтобы не настучал властям, что ты шкуру не сдал государству. В то тяжелое время, после забоя шкуры сдавали государству.
Перед праздничным обедом на Пасху или Рождество дед с бабушкой заходили в горницу, вставали перед иконами и молились с чтением молитв. Запомнились следующие фразы: «Рождество твое Христос, Боже наш…». Затем все садились за стол. Во главе стола сидел дед. Все рассаживались, я садился с правой стороны от деда, а у самовара - бабушка или мама. Дедушка крестился. Рассказывали, раньше все крестились. А в период моего детства проповедовался атеизм. Поэтому молодые стеснялись креститься. Но молились про себя. В глубине души надеялись, что Бог поможет в трудной жизненной ситуации. Когда же случалось какое-либо несчастье, то и Бога проклинали. Для меня это было непонятно! Как же так? С одной стороны, люди просили Бога, а потом его же и ругали.
В престольные праздники отдыхали. Говорили, что работать - грех! Вроде как запрещено Богом. Вообще, в моем детском воображении по поводу религии возникало много вопросов.
Однажды мы с дедом поехали за дровами. Было мне около восьми лет. Дед не совсем хорошо себя чувствовал. Перед этим он помолился. В лесу телега зацепилась за дерево. Мы стали освобождать телегу, а тут конь дернулся. Дед от бессилия выругался на лошадь. И мне опять было непонятно: то дед помощи у Бога просит, то ругается на него.
Однажды я задал деду другой вопрос: «А откуда люди появились?». Дед сказал: «В Евангелии сказано, что от Адама и Евы.». Мне это показалось неубедительным. Я посмотрел на деда, его детей и спросил: «Хорошо, а буряты от кого произошли?». У него друзья были с улуса, что на реке Ирети. Это притока реки Малая Белая. Мы часто с ними общались. Дед сделал изумленное лицо. Мои дяди и тети, скрывая улыбки, застыли в ожидании. Затем дед взял деревянную ложку и стукнул меня слегка по лбу и сказал: «Это тебе за то, чтобы во время обеда лишних вопросов не задавал». Я, сдерживая слезы, сказал: «Значит, не от Адама и Евы». Во мне это посеяло сомнение в существовании Бога.
Михайлов день
Особо почитали в семье Михаила Ивановича и Варвары Алексеевны престольный праздник Михайлов день.
Престольный праздник в селе Бельск
В этот день мы праздновали именины деда. Кроме того, уже заканчивались все работы в поле.
Ко дню празднования готовились тщательно. В доме принимали гостей, родственников, друзей деда. В семье осуждалось увлечение спиртным. Каких-то споров, разборок никогда не было. Спиртное готовили, но в меру. В основном, ставили бражку или самогон. Каждый из гостей чувствовал грань. Гостей усаживали за праздничный стол. На него выставлялось все, вплоть до сдобы и тортов. Закуска употреблялась в определенной последовательности. Конечно, пряности только к чаю. Обычно хозяин на большом блюде или подносе разносил спиртное. Сам же выпивал с гостями понемногу. И если хозяин терял над собой контроль, то это осуждалось на семейных разборах после завершения праздника, в спокойной обстановке. Бывало, такого виновника лишали права разносить спиртное, где ставились столы. Маленьких, подростков до 18 лет за стол со взрослыми не сажали. Даже осуждалось, если ребятня чокались стаканами.
Застолье продолжалось. Стали слышны песни. Обычно запевал один из гостей. У деда были друзья, которые умели петь. Какие же были любимые песни того времени? Вот строка одного куплета:
Живет моя отрада в высоком терему…
Все присутствующие подхватывали песню. Далее пели «Ой, полным полна моя коробушка, есть и ситец и парча…», затем «Что стоишь качаясь, тонкая рябина…». И вот кто-то в другой стороне стола затягивал: «Вез я девушку трактом почтовым. И красива она, под цвет моря глаза и внакидку платочек шелковый». И конечно, огорчал печальный конец: «Кто-то выстрелил девушке в грудь, и она как цветочек увяла..»
Сибирь была местом ссыльных и каторжников. Теперь об этом можно говорить. При монархическом режиме сюда гнали арестантов в кандалах. Позднее свозили их сюда по железной дороге. Об этом слагали песни. Вот одна из них:
Глухой неведомой тайгою Сибирской дальней стороной Бежал бродяга с Сахалина Звериной узкою тропой.
Петь заканчивали. Анастасия Андреевна, старшая невестка Михаила Ивановича, начинала поднимать всех впляс. Она - мама моих двоюродных братьев. Плясали обычно под гармонь или балалайку. На этих инструментах играла вторая невестка Михаила Ивановича - Валентина Понифатьевна. Это мама моей двоюродной сестры Людмилы, которую я называл Люся или Люська. А если не было инструментов, то играли на ложках, выбирая такт для пляски. Плясали все, кто мог, даже мы, мальчишки. Притопывали, как умели. Но больше выступали в роли наблюдателей.
Пляски сопровождались веселыми частушками:
Папа коней запрягает, Мама вожжи подает. Папа маму поцелует, Мама козырем пойдет.
Эту частушку пел с лесоучастка шофер Афоня. Или гостья из соседней заимки, что была на противоположной стороне реки Белой напевала:
Как у нашего хозяина кудрява голова Он кудрями потрясет, нам по рюмочке нальет.
Обычно после такого призыва хозяин приглашал за стол, продолжалось чаепитие. Потом опять все шли впляс. Тетя Надя или Анисия Михайловна (Нина), старшая дочь деда, наряжались в сказочных героев. Мушкоровались, так это называлось. Переодевшись, начинали всех смешить. Веселье продолжалось до полуночи. Не припомню, чтобы дарили деду подарки. Не принято было, время непростое было. Для деда была радость, что гости собрались. После полуночи гости разъезжались. Наступала тишина, убирали со столов. Женщины мыли посуду. Беспорядка не оставляли.
Начинались трудовые зимние будни. Женщины вставали рано. Вначале затапливали печь, затем доили коров и готовили завтрак. Дед вставал до восхода солнца, кормил коров, чистил ограду. Ограда всегда содержалась в чистоте! Завтрак начинался в 9 или в 10 часов утра.
Женщины работали на кухне. Готовили еду, стряпали хлеб. Хлеб пекли очень вкусный. Он назывался ковриги. Это как сейчас хлеб «Дарницкий». Но ковриги были раза в три больше. В общем, весь световой день был занят работой. Электричества на заимке Баймакова не было. Зимними вечерами, при керосинной лампе играли в лото, карты или пешки.
С наступлением весны хлопот прибавлялось. В марте начинали вывозить навоз со двора. Так как своих лошадей не было, приходилось ходить на заимку Поморцева, чтобы там взять лошадь. Запрещалось после коллективизации иметь в хозяйстве лошадь, и дальние заимки имели из-за этого большие проблемы. Нужно дров привести, а не на чем. Огород вспахать - тоже целая проблема. У деда были сохи, так во время войны пахали на коровах. Была у нас больная черная корова Зорька. Удои были небольшие, но соху, но с горем пополам, таскала...
И сегодня потомки выживших когда-то с помощью "членов семьи" - Зорьки и Карьки - детей Михаила Ивановича и Варвары Александровны живут в Бельске (и не только), чтят мудрость предков, хранят память о них и обязуются дедушке и пра дедушке охранить родовое имение.
Летом 2022 года наш музей побывал в экспедиции в рамках проекта "Истоки русской культуры земли Черемховской". Мы не случайно выбрали Бельск, это старинное село до сих пор считается заповедным и хранит тайны сибирских старожилов на протяжении трех столетий.
В Бельске мы встретились с удивительно молодым на вид, на память и на восприятие Владимиром Иннокентьевичем Кузнецовым. Кто бы знал, что этому, казалось, средних лет крепкому мужчине скоро исполнится 90 лет!
Внук Иннокентия Михайловича Владимир Иннокентьевич Кузнецов
Оказалось, что Владимир Иннокентьевич представляет свой род как род первопоселенцев Бельска, еще до декабристов живших здесь. И действительно, изучая списки первопоселенцев 18 века в Бельской слободе, мы встречаемся с фамилией Кузнецовых.
Как рачительный хозяин, Владимир Иннокентьевич познакомил нас с усадьбой, перенесенным из Поморцево крепким основным домом, замечательной родовой мастерской, благодаря которой строились Кузнецовы, и домом бывшего лавочника хлебом в конце 18, начале 19 века, который также принадлежит ему.
Но самое удивительное - это книга о роде Кузнецовых, написанная двоюродным братом - Берсеневым Анатолием Степановичем, сыном сестры отца Владимира Иннокентьевича - Марией Михайловной.
Вот эта история
В 1906 году, Кузнецов Михаил Иванович и Кобелева Варвара Александровна обвенчались, конечно, в знаменитой на всю округу Бельской Сретенской церкви.
Башня Бельского острога и Сретенская церковь
Разница в возрасте у них была в 9 лет. Дед рассказывал, что пришлось ждать, пока Варе исполнится 18 лет. Дождался 18-летия, и сразу поженились. Молодую жену Михаил привел в дом своего отца Ивана. Своими дельными предложениями по ведению хозяйства Варвара понравилась свекру.
Осенью свою продукцию крестьяне везли на рынок-базар. Продавали все - мясо, зерно, молочную продукцию и овощи.
Ярмарка в селе Бельск
Иногда полученные от реализации товара деньги мужики прогуливали в кабаке. Там их дурачили любители легкой наживы. Варвара Алексеевна предложила своему тяте (так невестки раньше называли отца мужа) сначала купить для дома машинку, а уж потом жизнь устраивать. Иван сообразил - дело предлагает невестка! Таким образом, он стал прислушиваться к ее предложениям.
В 1907 году, наконец-то, была куплена швейная машинка «Зингер». По тем временам, для крестьянской семьи иметь такую машинку было круто, как сейчас принято говорить. Эта машинка до сих пор хранится в семье. За 100 с лишним лет на ней шили на семью прадеда Ивана, деда Михаила, моего отца и мамы, и даже Костя, мой сын, что-то шил. Для семьи эта реликвия бесценна.
Швейная машинка Зингер
КузнецовИннокентий Михайлович
В 1908 году у Кузнецовых родился первенец - Иннокентий (Кеша). Мальчик рос смышленый, быстрый умом. Закончил Кеша приходскую школу. Умел быстро считать в уме, за что его сразу полюбили.
Бельск, школьный двор. Нач. ЧЧ векаШкола в селе Бельск, нач. ХХ века
В 8 лет его стали брать с собой на базар (крестьянский рынок). В то время существовали весы, назывались безменом.
Эта железная тарелка на трех цепочках, подвешенная к рычагу с грузом на одном конце. Правой рукой держали за железную планку с отверстием, в которую входил рычаг. Передвигая планку, уравновешивали взвешиваемый груз (мука, мясо) с противовесом. На рычаге были деления в виде точек, которые обозначали вес в два фунта с половиной (фунт - 0,4 кг), следовательно, получался 1 кг. На безмене можно было взвесить до 1 пуда или 16 кг.
Безмен, музей истории города Черемхово
Так вот, этот мальчик считал в уме и называл цену в денежном выражении за отпускаемый товар. Мужики его хвалили, давали деньги за работу, а он этим гордился. Гордилась им и вся семья. Быстротой ума он был в свою маму. С раннего возраста его называли Иннокентий Михайлович.
КузнецовКонстантин Михайлович
Константин Михайлович Кузнецов
В 1911 году у Кузнецовых родился второй сын, назвали Константином. Мальчишка рос крепким и красивым, с черными сросшимися бровями. По характеру был веселый.
КузнецоваАнисия Михайловна
23 декабря 1913 года по старому стилю, родилась дочь Анисия Михайловна (Нина). Девочка росла предприимчивой, веселой, энергичной.
КузнецоваМария Михайловна
21 июня 1914 года родилась Мария Михайловна (моя мама). Ее называли Марея. (изучая метрические книги Бельской Сретенской церкви в архиве Иркутска, Алексей Сергеевич Берсенев установил другую дату рождения Марии - 4 июня 1914 года по старому стилю. Мама была удивительной доброты человеком. Она очень тонко понимала психологию людей. Дипломатически решала любые споры между крестьянами. В общем, мудрая была женщина. Осенью 1914 года началась I Мировая война. Четверых братьев Кузнецовых забрали: Осип, Василий, Михаил (Большак) и Михаил (Малыш) ушли на фронт. Только Большак и Малыш остались живы.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА КУЗНЕЦОВА (БЕРСЕНЕВА)
Началась Октябрьская революция. Братья вернулись с фронта после того, как с Германией заключили мирное соглашение. В революционных событиях и Гражданской войне они участия не принимали (речь о колчаковщине).
Общий вид села Бельск, фото нач. ХХ века
Однажды у Михаила (Большака) произошел конфликт с отцом. Михаил заступился за мать Марию, которую собирался побить глава семейства. Отцу Ивану это не понравилось. Говорили, что женобойство в пору моих предков было в порядке вещей. С тех пор Михаил (Большак) с ребятишками перебрался в зимовье на Косой Брод (заимка Баймакова). В 1920 году зимовье принадлежало Кузнецовым. Там были сенокосные угодья. На зиму туда угоняли молодняк. Таким образом, Большак с четырьмя детьми стали жить самостоятельно в этом зимовье.
Что представляло собой зимовье? Это был дом 5х6 метров. В доме была прихожая, справа стояла русская печка. Кухня (куть) была отгорожена заборкой. При входе наверху находились полати. Слева от входа - двуспальная деревянная кровать. Зимой дети спали на печке (на полатях), а отец с матерью на кровати. Летом же располагались в сенях, на вышке, то есть на дому под крышей. Здесь же - вход в глухие сени в дом и в амбар, где хранилось зерно и прочие продукты. В амбаре был подвал, который весной заполняли льдом и снегом. Это был своего рода холодильник.
Заимка Баймакова
На заимке Баймакова было три дома. Конечно, спустя столько времени я не могу вспомнить, кто и когда здесь поселился. Но помню, что жили Баймаковы, в средине Кузнецовы, а с другой стороны - Ивановы. Заимка была огорожена поскотиной с воротами на въезде. Каждую усадьбу защищал высокий забор с воротами и калиткой.
КузнецоваЛидия Михайловна
В 1919 году у Кузнецовых родилась дочь Лидия Михайловна. Она росла красивой девочкой. Была любимицей родителей, старших братьев и сестер. Повзрослев, вышла замуж, а своих детей не имела. Очень любила племянников.
КузнецовНиколай Михайлович
Николай Михайлович Кузнецов с женой Татьяной
В 1922 году в семье родился Николай Михайлович. Он рос крепким мальчиком, окончил 6 классов. Выучился на животновода. Участвовал в Великой Отечественной войне, вернулся в 1946 году. Женился, но детей не было. С 1950 года жил в Ангарске, по адресу: 58 квартал, дом 30. Умер в 1982 году.
КузнецовИван Михайлович
В 1924 году на свет родился Иван Михайлович, рос, как братья, крепким, но простудился, заболел ревматизмом и остался инвалидом. Ходил на костылях с детства. Окончил Иван 4 класса, жил с родителями. Из-за инвалидности так и не женился. Любил песни. Для племянников он всегда был другом и наставником. Мы его звали - дядя Ваня.
Иван Михайлович Кузнецов
КузнецоваАлександра Михайловна
В 1927 году родилась еще одна малышка - Александра Михайловна. Саша хорошо училась, окончила 6 классов. Во время Великой Отечественной войны работала трактористкой. Вышла замуж в 1946 году, о ее потомстве разговор впереди.
КузнецовЯков Михайлович
В 41 год Варвара Алексеевна родила последнего сына - Якова. Это был 1929 год. В 14 летнем возрасте Яков пошел работать на ремонтный завод. Его родословную я опишу подробнее, т.к. дядя Яков для меня был другом и примером службы на флоте.
Жизнь в стране Советов
Скакун Карько
Дети подрастали, стали помогать отцу и матери. Дед Михаил Иванович в период НЭП, где-то с 1924-1930 годы жил в достатке. У него было две лошади, одна рабочая, другая ездовая. Скакуна звали Карько, на нем они ездили в город и на рынок. Дед всегда с любовью и грустью вспоминал Карько, который в лихое нэповское время спас Варвару Алексеевну. А дело было так…
Между деревней Лохово и заимкой Баймакова расстояние 12 километров. Однажды зимой посредине пути бабушке перегородили дорогу «охотники» до чужого. Варвара Алексеевна не растерялась, свернула в снег, натянула вожжи и крикнула «Грабят!». Карько на большой скорости обошел бандитов, вышел на дорогу и доставил невредимой хозяйку до своего дома. А бандиты, пока разворачивались, сильно отстали. Дед Михаил Иванович с гордостью рассказывал про своего красавца Карько, а я слушал и мысленно представлял его.
Строительство нового дома
Семья была большая, поэтому Михаил Иванович с Варварой Алексеевной приняли решение строить новый дом. Место выбрали в этой же ограде, недалеко от зимовья. Наняли плотников для строительства. Зимой 1927 или 1928 года рубили лес, хороший, строевой, в верховьях Малой Белой за 20 километров от деревни Чернова. Сплавили плот из бревен вниз по реке до заимки Баймакова. Вытащили бревна и начали строительство. Размеры приличные: 9х8 метров. Дом получился высокий, с большими окнами. В 1961 году его перевезли в Бельск. Мой отец, Степан Прокопьевич, поставил его на Нижней улице, строение № 6. Его легко найти, если идти по переулку к Нижней улице, свернув налево к третьему дому.
Возле усадьбы Кузнецовых: дед, внук, правнук и члены музейной экспедиции, июль 2022Владимир Иннокентьевич Кузнецов рассказывает диреткору музея Елене Алексеевне Горбуновой о строительстве дома.
В 1983 году, после смерти мамы, Марии Михайловны, отец Степан Прокопьевич переехал в город Ангарск. Дом продали жителям Бельска. В доме было семь окон, четыре окна выходили на луг и поскотину. Перед окнами проходила дорога. Два окна выходили в ограду (двор) и одно на восток. С той стороны был огород. Дверь, высокая и широкая, была с северной стороны, вход через сени. При входе справа стояла добротная русская печь. Пристройку называли гобчиком. Здесь находилась прекрасная лежанка и спуск в подполье по лестнице. В зимнее время там хранились овощи. Вверху , рядом с гобчиком, были полати, примерно на метр ниже потолка дома. Далее располагалась прихожая, где стоял обеденный стол с широкими лавками вдоль стен. Справа находилась кухня. В Сибири ее называли куть. В кухне стоял еще один разделочный стол. Слева дом перегораживался заборкой, где была горница. Там стояли спальные кровати, посередине - стол, застланный скатертью, а также шкаф для посуды.
Иконы бельских жителей в экспозиции музея с. Бельск
В углу - иконы с почитаемыми святыми: Николай Угодник, Божья Матерь. В престольные праздники дедушка и бабушка молились возле икон. Я, мальчишка, наблюдал за ними. И вся эта торжественность и соблюдение всех правил православных обрядов, как-то укрепили уверенность в жизни. Они, как истинные православные, соблюдали и старались следовать тем заповедям, которые предписывала религия, но это носило свободный характер, без давления на окружающих. Дед давал свободу человеку.
В 1942 году случилось большое наводнение. 10 июля уровень воды поднялся до середины окон. Накануне шли сильные дожди. Все мы, кто жил в это время в доме (дед, бабушка, мама, дядя Ваня, Яков, тетя Шура и Лида) спасались на чердаке в зимовье, в нашей старой избе. Она стояла немного выше. Река прибывала на глазах, затопив большие площади и пошла на спад только 12 июля.
После спада воды, напротив окон, образовалась протока шириной около 100 метров. В последующие годы мы в ней ловили рыбу - ставили сети. Ночью забирались в лодку и лучили острогой. На нос лодки ставилась «коза» (железная решетка), на которой разжигался костер, он и освещал воду. Один человек вел лодку, а второй сидел в носовой части с острогой. Острога - это большая вилка на шесте с зазубринами. Увидев крупную рыбу, наносили удар острогой. Улов клали в лодку. Обычно в субботу добывали на уху, а потом шли париться в баню. Все Кузнецовы были большие любители попариться. Спиртное после бани не употребляли, а пили только квас. Его делали мастерски! На - ужин редька с квасом.
Я с малых лет задавал деду вопросы: «Что же Бог плохо помогает?» Он обычно отвечал: «На Бога надейся, а сам не плошай» или «Бог-то Бог, да сам не будь плох», «Скоро Бога не умолишь».
Крестьянское ремесло
А жизнь была нелегкая. Горница - было в доме святым местом. Чистота идеальная, кровати все застелены покрывалами с кружевами, подушки взбиты. Садиться и ложиться на кровати в дневное время было дурным тоном. Особенно, не дай Бог, прыгать нам, «мальцам». Да и жалко ломать эту красоту! В горницу все входили без обуви. Полы были застелены домоткаными половиками. Имелся свой ткацкий станок. В весенние месяцы (март и апрель) женщины ткали мешковину, половики. Половики сшивались из самотканых дорожек шириной 70-80 см. Основой такой половичной ткани служили нитки из обработанной конопли.
Пряжу пряли на самодельной прялке с закручиванием на веретено. Интересно было наблюдать за этой работой. Прялка имела вид буквы Г, вертикальная часть для привязывания пряжи с расширением вверху - в виде деревянной лопаты. Горизонтальная доска - место для сидения пряхи. Веретено коническое, длинной 30-40 см, деревянное устройство для кручения и наматывания нити.
Прялки в музее истории города Черемхово
Работница привязывала шерсть или как ее еще называли кудель и усаживалась на сидельную доску. Тянула нить, вращала веретеном и накручивала на него готовую нить. У хорошей мастерицы веретено играло в руке и вызывало какое-то музыкальное настроение. Бывало, две или три пряхи запевали немудреные, но душевные песни. Песни рукодельниц вызывали приятные чувства в наших детских душах. К этой работе приучали крестьянских девочек с раннего детства. Мама рассказывала, что после завершения гражданской войны и проведения новыми властями мероприятий по ликвидации безграмотности ее не стали отдавать учиться. Воспротивилась ее бабушка Марья. Она сказала: «Все будут грамотными, а кто прясть и ткать?». Так моя мама не выучилась читать и писать. Но считала она мастерски!
Поперечной набивкой служили дранки, которые готовились из старой одежды. Ткацкий станок, очевидно, переходил из поколения в поколение и был не в каждой крестьянской семье. Собрать и настроить ткацкий станок - нужны были знания, это передавались по наследству.
Коноплю сеяли на картофельном участке. Колхозникам, после коллективизации, в личное пользование давалось по 60 соток (0,6 га) земли. На ней сажали картошку, коноплю и даже просо. Коноплю осенью вырывали, семена молотили. Из них примитивным прессом выжимали масло. Это было очень вкусно. Мы, мальчишки, ели семена прямо с кожурой. Иногда поджаривали их на сковороде.
Курение конопляной трухи в Сибири не было принято. Нам всегда говорили: «Кто курит коноплю, тот становится дураком или умрет не своей смертью». Кто же хотел быть дураком? В колхозах же сеяли коноплю десятками гектаров.
Зимой коноплю вымачивали через прорубь в озере. Весной ее расстилали тонким слоем на лужайке. Высушенная конопля легко отделяла волокна от ботвы. Далее волокна окончательно обрабатывали на деревянных станках, которые назывались трепало. Из очищенных волокон производилась пряжа или нити для изготовления веревок. Лен не растили. Дед говорил: «Не успевает здесь лен созревать, лето слишком короткое».
Конечно, после вымачивания конопли рыба (карась, гольяны) вымирала. Дед говорил: «Куда подевались караси?». Будучи подростком, я догадался, что они были отравлены продуктами разложения при вымачивании конопли. Конечно, я подробно остановился на этом ремесле потому, что с появлением промышленного производства тканей мастерство наших предков было забыто.
Обувь у мужчин - ичиги. Это сапоги из кожи на мягкой подошве. Чирки- ботинки на мягкой подошве для женщин. Бродни - сапоги с высокой голяшкой для рыбаков. Внутрь вставлялась стелька из соломы или мягкой осоки. Все эти изделия изготавливались из коровьей кожи. Как же готовилось сырье для производства этих изделий? Брали шкуру домашнего животного, мочили ее в воде.
Чирки, экспозиция музея с. Бельск
Как правило, делалось это в небольшом водоеме или протоке. И конечно же, подальше от глаз соседа, чтобы не настучал властям, что ты шкуру не сдал государству. В то тяжелое время, после забоя шкуры сдавали государству.
Перед праздничным обедом на Пасху или Рождество дед с бабушкой заходили в горницу, вставали перед иконами и молились с чтением молитв. Запомнились следующие фразы: «Рождество твое Христос, Боже наш…». Затем все садились за стол. Во главе стола сидел дед. Все рассаживались, я садился с правой стороны от деда, а у самовара - бабушка или мама. Дедушка крестился. Рассказывали, раньше все крестились. А в период моего детства проповедовался атеизм. Поэтому молодые стеснялись креститься. Но молились про себя. В глубине души надеялись, что Бог поможет в трудной жизненной ситуации. Когда же случалось какое-либо несчастье, то и Бога проклинали. Для меня это было непонятно! Как же так? С одной стороны, люди просили Бога, а потом его же и ругали.
В престольные праздники отдыхали. Говорили, что работать - грех! Вроде как запрещено Богом. Вообще, в моем детском воображении по поводу религии возникало много вопросов.
Однажды мы с дедом поехали за дровами. Было мне около восьми лет. Дед не совсем хорошо себя чувствовал. Перед этим он помолился. В лесу телега зацепилась за дерево. Мы стали освобождать телегу, а тут конь дернулся. Дед от бессилия выругался на лошадь. И мне опять было непонятно: то дед помощи у Бога просит, то ругается на него.
Однажды я задал деду другой вопрос: «А откуда люди появились?». Дед сказал: «В Евангелии сказано, что от Адама и Евы.». Мне это показалось неубедительным. Я посмотрел на деда, его детей и спросил: «Хорошо, а буряты от кого произошли?». У него друзья были с улуса, что на реке Ирети. Это притока реки Малая Белая. Мы часто с ними общались. Дед сделал изумленное лицо. Мои дяди и тети, скрывая улыбки, застыли в ожидании. Затем дед взял деревянную ложку и стукнул меня слегка по лбу и сказал: «Это тебе за то, чтобы во время обеда лишних вопросов не задавал». Я, сдерживая слезы, сказал: «Значит, не от Адама и Евы». Во мне это посеяло сомнение в существовании Бога.
Михайлов день
Особо почитали в семье Михаила Ивановича и Варвары Алексеевны престольный праздник Михайлов день.
Престольный праздник в селе Бельск
В этот день мы праздновали именины деда. Кроме того, уже заканчивались все работы в поле.
Ко дню празднования готовились тщательно. В доме принимали гостей, родственников, друзей деда. В семье осуждалось увлечение спиртным. Каких-то споров, разборок никогда не было. Спиртное готовили, но в меру. В основном, ставили бражку или самогон. Каждый из гостей чувствовал грань. Гостей усаживали за праздничный стол. На него выставлялось все, вплоть до сдобы и тортов. Закуска употреблялась в определенной последовательности. Конечно, пряности только к чаю. Обычно хозяин на большом блюде или подносе разносил спиртное. Сам же выпивал с гостями понемногу. И если хозяин терял над собой контроль, то это осуждалось на семейных разборах после завершения праздника, в спокойной обстановке. Бывало, такого виновника лишали права разносить спиртное, где ставились столы. Маленьких, подростков до 18 лет за стол со взрослыми не сажали. Даже осуждалось, если ребятня чокались стаканами.
Застолье продолжалось. Стали слышны песни. Обычно запевал один из гостей. У деда были друзья, которые умели петь. Какие же были любимые песни того времени? Вот строка одного куплета:
Живет моя отрада в высоком терему…
Все присутствующие подхватывали песню. Далее пели «Ой, полным полна моя коробушка, есть и ситец и парча…», затем «Что стоишь качаясь, тонкая рябина…». И вот кто-то в другой стороне стола затягивал: «Вез я девушку трактом почтовым. И красива она, под цвет моря глаза и внакидку платочек шелковый». И конечно, огорчал печальный конец: «Кто-то выстрелил девушке в грудь, и она как цветочек увяла..»
Сибирь была местом ссыльных и каторжников. Теперь об этом можно говорить. При монархическом режиме сюда гнали арестантов в кандалах. Позднее свозили их сюда по железной дороге. Об этом слагали песни. Вот одна из них:
Глухой неведомой тайгою Сибирской дальней стороной Бежал бродяга с Сахалина Звериной узкою тропой.
Петь заканчивали. Анастасия Андреевна, старшая невестка Михаила Ивановича, начинала поднимать всех впляс. Она - мама моих двоюродных братьев. Плясали обычно под гармонь или балалайку. На этих инструментах играла вторая невестка Михаила Ивановича - Валентина Понифатьевна. Это мама моей двоюродной сестры Людмилы, которую я называл Люся или Люська. А если не было инструментов, то играли на ложках, выбирая такт для пляски. Плясали все, кто мог, даже мы, мальчишки. Притопывали, как умели. Но больше выступали в роли наблюдателей.
Пляски сопровождались веселыми частушками:
Папа коней запрягает, Мама вожжи подает. Папа маму поцелует, Мама козырем пойдет.
Эту частушку пел с лесоучастка шофер Афоня. Или гостья из соседней заимки, что была на противоположной стороне реки Белой напевала:
Как у нашего хозяина кудрява голова Он кудрями потрясет, нам по рюмочке нальет.
Обычно после такого призыва хозяин приглашал за стол, продолжалось чаепитие. Потом опять все шли впляс. Тетя Надя или Анисия Михайловна (Нина), старшая дочь деда, наряжались в сказочных героев. Мушкоровались, так это называлось. Переодевшись, начинали всех смешить. Веселье продолжалось до полуночи. Не припомню, чтобы дарили деду подарки. Не принято было, время непростое было. Для деда была радость, что гости собрались. После полуночи гости разъезжались. Наступала тишина, убирали со столов. Женщины мыли посуду. Беспорядка не оставляли.
Начинались трудовые зимние будни. Женщины вставали рано. Вначале затапливали печь, затем доили коров и готовили завтрак. Дед вставал до восхода солнца, кормил коров, чистил ограду. Ограда всегда содержалась в чистоте! Завтрак начинался в 9 или в 10 часов утра.
Женщины работали на кухне. Готовили еду, стряпали хлеб. Хлеб пекли очень вкусный. Он назывался ковриги. Это как сейчас хлеб «Дарницкий». Но ковриги были раза в три больше. В общем, весь световой день был занят работой. Электричества на заимке Баймакова не было. Зимними вечерами, при керосинной лампе играли в лото, карты или пешки.
С наступлением весны хлопот прибавлялось. В марте начинали вывозить навоз со двора. Так как своих лошадей не было, приходилось ходить на заимку Поморцева, чтобы там взять лошадь. Запрещалось после коллективизации иметь в хозяйстве лошадь, и дальние заимки имели из-за этого большие проблемы. Нужно дров привести, а не на чем. Огород вспахать - тоже целая проблема. У деда были сохи, так во время войны пахали на коровах. Была у нас больная черная корова Зорька. Удои были небольшие, но соху, но с горем пополам, таскала...
И сегодня потомки выживших когда-то с помощью "членов семьи" - Зорьки и Карьки - детей Михаила Ивановича и Варвары Александровны живут в Бельске (и не только), чтят мудрость предков, хранят память о них и обязуются дедушке и пра дедушке охранить родовое имение.
Мы используем куки для наилучшего представления нашего сайта. Если Вы продолжите использовать сайт, мы будем считать что Вас это устраивает.Я понимаюПодробнее